Кареглазая моя
Шрифт:
иллюминатор.
Когда я остановилась рядом, Стивен регулировал уровень подъема.
– Шорты от Дольче и Габбана. Только сухая чистка. С тебя триста баксов, – процедил он.
– А с тебя извинение. Впервые ты повел себя на работе непрофессионально.
– Приношу свои извинения.
– Ты должен извиниться перед Софией.
Стивен по-бунтарски хранил молчание.
– Не хочешь объяснить, что происходит?
– Я уже объяснил. У нее неподобающий наряд.
– Потому
проблемой. Почему тебя это так сильно беспокоит?
И снова гробовая тишина.
– Приехали поставщики провизии, – сказала я наконец. – Музыканты появятся в
одиннадцать. Вэл и София почти закончили с украшением комнат; потом они примутся за
столики на улице.
– Мне нужна помощь Ри-Энн с беседками около бассейна.
– Я ее пришлю. – Я сделала паузу. – Еще кое-что. Начиная с этого момента, я настоятельно
требую, чтобы ты относился к Софии с уважением. Пусть в принципе я отвечаю за найм и
увольнение, мы с Софией равноправные партнеры. И если она захочет, чтобы ты ушел, ты
уйдешь. Понятно?
– Понятно, – пробормотал Стивен.
Направившись к дому, я прошла мимо Тэнка, который нес две огромные связки гелиевых
шаров для павильона с десертами.
– Спасибо за помощь со Стивеном, – сказала я.
– В смысле за то, что швырнул его в бассейн? Без проблем! Я его снова туда швырну, если
хочешь.
– Спасибо, – сказала я со зловещей ухмылкой, – но если он опять выйдет за рамки
дозволенного, я сама это сделаю.
Я вернулась на кухню, где Ри-Энн и поставщики провизии распаковывали посуду для
обеденной зоны.
– Где София? – спросила я.
– Она пошла поздороваться с кем-то из Тревисов. Они только приехали.
– Когда закончишь здесь, нужно помочь Стивену с беседками около бассейна.
– Не вопрос.
Войдя в главную гостиную, я увидела хозяев дома и Софию, стоявших у ряда длинных
окон. Тревисы смотрели на бассейн и патио, что-то обсуждая, восклицая и смеясь.
Маленький темноволосый мальчик подпрыгивал и дергал Джека за край рубашки.
– Папа, пойдем туда! Я хочу посмотреть! Папа! Папа…
– Попридержи коней, сынок, – Джек потрепал сына по голове. – Еще не все готово.
– Эйвери, – при виде меня воскликнула Элла, – какую потрясающую работу вы проделали!
Я как раз говорила Софии, что у нас словно бы открылся Диснейленд.
– Очень рада, что вам нравится.
– Я больше никогда не буду устраивать без вас вечеринки. Можно держать вас на
абонентской плате, как адвокатов?
– Можно, – выпалила София.
Рассмеявшись, я опустила взгляд на младенца на
пухлый, с розовыми щечками, большими голубыми глазами и кудрявыми белокурыми
волосами с поднятым чубом.
– Кто это? – спросила я.
– Это моя сестра Миа, – ответил раньше Эллы маленький мальчик, – а я Люк, и я хочу
пойти на вечеринку!
– Скоро будет готово, – пообещала я. – Сможешь пойти первым и все посмотреть.
Решив, что именно он должен всех познакомить, Люк показал на ближайшую пару:
– Это моя тетя Хейвен. У нее большой животик. Там ребеночек.
– Люк… – начала было Элла, но он важно продолжил:
– Она ест больше, чем дядя Харди, а дядя Харди может съесть целого динозавра.
Элла хлопнула себя по лбу.
– Люк…
– Однажды я съел динозавра, – сказал Харди Кейтс, опускаясь на корточки. Он был
крупным, крепкого телосложения привлекательным мужчиной, и таких голубых глаз, как у
него, я не видела никогда.
– Давным-давно, когда я был мальчишкой, мы отправились с друзьями в Пайни-Вудс в
поход. Там, в русле высохшего ручья, мы стали охотиться на броненосцев и тут увидели
большую фигуру, которая двигалась среди деревьев…
Люк восторженно слушал небылицу Харди: как они гнались за динозавром, заарканили
его и в конце концов пожарили на вертеле.
Несомненно, перспектива жениться на единственной дочери в семье Тревисов могла бы
отпугнуть многих. Но Харди Кейтс не был похож на легко пугающегося человека. Бывший
бурильщик, он основал собственную нефтедобывающую компанию, которая приходила на
оставленные другими, более крупными компаниями якобы истощенные месторождения. И
очень успешно добывала там нефть. Элла описала его как трудолюбивого и хитрого,
скрывающего свои чрезмерные амбиции за большим количеством непринужденного
обаяния. Харди всегда казался таким учтивым, продолжала Элла, что люди обманывали
себя, думая, что знают его, даже если это было не так. Но в одном все Тревисы были
единодушны: Харди до умопомрачения любил Хейвен и умер бы за нее. По словам Эллы,
Джек даже в шутку утверждал, что он почти сочувствует парню – нелегко, когда такая
кроха, как Хейвен, вьет из тебя веревки.
Я протянула руку Хейвен. Утонченная, миловидная, с темными изогнутыми бровями, она
определенно принадлежала той же породе, хотя была настолько стройнее и меньше своих
высоких братьев, что казалась половинной версией. Срок у нее уже был очень солидный, лодыжки распухли, а живот казался таким тяжелым, что я едва не поморщилась из