Карьера одного борца
Шрифт:
– У тебя хорошие связи с материнской стороны, Кэшель. Байроны же хотя и не отличаются знатностью, однако принадлежат к одной из древнейших провинциальных дворянских фамилий в Англии.
Кэшель начал проявлять признаки волнения.
– Сколько они получают в год?
– спросил он.
– Я не знаю, сколько они теперь получают. Твой отец был всегда в стесненных денежных обстоятельствах, точно так же, как и его отец. Но я думаю, что доход Байрона все-таки равняется тысячам пяти в год.
– О, это полная независимость! Этого совершенно достаточно. Лидия говорила мне, что она не может ожидать, чтобы ее муж был так же богат, как и она.
– Да? Так значит,
Кэшель готов был ответить, когда в комнату вошла служанка и сказала, что мисс Кэру в библиотеке и просит их прийти туда, как только они закончат свои дела. Когда девушка удалилась, Кэшель с нетерпением произнес:
– Мне хочется, чтобы ты отправилась домой, мама, и дала мне возможность поговорить с ней наедине. Скажи мне, где ты живешь. Вечером я приду и расскажу все, что произойдет между нами. А теперь уходи, если ты ничего не имеешь против этого.
– Что же я могу иметь против, мой дорогой? Только уверен ли ты, что не погубишь всего дела такой поспешностью? У нее нет необходимости торопиться замуж, Кэшель, и она знает это.
– Я твердо уверен, что или сейчас добьюсь своего, или никогда. Я всегда знаю чутьем, когда мне надо идти. Вот твоя накидка.
– Ты так спешишь отделаться от своей бедной старой матери, Кэшель?
– А, черт возьми! Ты вовсе не старая. Надеюсь, что ты не будешь сердиться за то, что я прошу тебя уйти.
Она ласково улыбнулась ему, накинула мантилью и подставила сыну щеку для поцелуя. Это непривычное движение смутило Кэшеля, он сделал шаг назад и невольно принял положение самозащиты, словно перед ним находился противник. Однако он быстро поцеловал мать и проводил ее до наружной двери, которую тихо затворил, предоставив ей самостоятельно разыскивать карету. Затем он тихонько прошел наверх в библиотеку, где застал Лидию за чтением.
– Она ушла, - произнес Кэшель.
Лидия положила книгу и взглянула на него. Она сразу почувствовала то, что должно произойти между ними, и отвела взгляд, чтобы скрыть приступ страха. Наконец произнесла с суровостью, которая стоила ей большого усилия:
– Надеюсь, вы не поссорились?
– Боже сохрани, ничуть не бывало. Мы поцеловали друг друга, словно голубки. Порой она заставляет меня ощущать нечто вроде любви к ней помимо моей воли. Она ушла потому, что я просил ее об этом.
– По какой же причине вы позволяете себе выпроваживать моих гостей?
– Мне надо было остаться с вами наедине. Не смотрите на меня так, как будто вы меня не понимаете. Она наговорила мне целую кучу вещей, которые совершенно меняют положение дела. Я благородного происхождения и являюсь наследником дворянского рода, который пришел сюда еще с Вильгельмом Завоевателем. Со временем я буду получать приличный доход. Теперь я спокойно могу предоставить старине Уэбберу пользоваться всем его весом в обществе.
– Ну и что же?
– сурово произнесла Лидия.
– А то, - сказал Кэшель, нисколько не смутившись, - что я могу извлечь из всего этого только одну пользу: теперь я получил возможность жениться, если пожелаю. Мне уже не надо будет держать школу и продолжать карьеру борца.
– А когда вы женитесь, вы так же будете нежны со своей женой, как теперь с матерью?
Кэшель сразу потерял всю самоуверенность.
– Я так и знал, что вы подумаете это, - произнес он.
– Я с ней всегда так обращаюсь и ничего не могу поделать. Я не в силах чувствовать любовь к женщине только потому, что она случайно оказалась моей матерью; я не могу притворяться, что люблю ее в угоду кому бы то ни было. Она всегда заставляет меня разыгрывать дурака или
– Да, - произнесла Лидия, - за исключением разве того, что вы ни разу не высказывали положительного отвращения ко мне.
– Ага! За исключением! Это совсем не маленькое исключение. Но я вовсе не чувствую к ней отвращения: все-таки кровь что-нибудь да значит. Я испытываю к ней некоторую нежность, только не могу переносить ее глупостей. Но вы - совсем другое дело. Я затрудняюсь объяснить, почему это так; я не мастер разбираться в чувствах. Не хочу сказать, чтобы здесь было какое-либо особенное чувство, но... нравлюсь ли я вам хоть немного?
– Да, немного нравитесь.
– Ну хорошо, - с трудом произнес он, - согласны ли вы пойти за меня замуж? Я вовсе не так глуп, как обо мне можно подумать.
Лицо Лидии сделалось бледным.
– Приняли ли вы в соображение, что отныне будете праздным человеком, а я всегда буду занятой женщиной, причем моя работа может казаться вам очень скучной.
– Я не буду праздным. Есть масса вещей, которыми я могу заниматься, помимо бокса. Мы не будем мешать друг другу, не бойтесь. Для людей, которые любят друг друга, не страшно никакое затруднение; а вот люди, которые ненавидят один другого, - те всегда будут себя скверно чувствовать. Я постараюсь сделать вас счастливой. Не нужно бояться, что я буду мешать вашей латыни и греческому, - я вовсе не ожидаю, чтобы вы посвящали мне всю жизнь. Странно было бы, если бы я этого ожидал. Каждый может заниматься тем, что ему нравится. Раз вы будете принадлежать мне и никому другому, - я буду вполне доволен. И я буду принадлежать вам и никому другому. Какая польза перебирать разные возможности, когда они могут никогда и не сбыться? Нам представляется случай быть счастливыми, давайте воспользуемся им. Что же касается вас, то у вас от природы слишком много хорошего, чтобы вы могли когда-либо сделать нехороший поступок.
– Это будет для вас невыгодная сделка, - нерешительно произнесла Лидия.
– Вам придется отказаться от своей профессии, я же ни от чего не отказываюсь, разве только от своей бесполезной свободы.
– Я дам клятву больше никогда не выступать на ринге. Вам же не надо будет давать никакой клятвы. Если это невыгодная сделка, то я не знаю, какую можно тогда называть выгодной.
– Выгодной для меня - да. А для вас?
– Не обращайте на меня внимания. Вы будете делать все, что угодно; я же буду делать то, что будет для вас приятно. У вас очень чуткая совесть, и я знаю, что все, что бы вы ни сделали, будет очень хорошо. У меня больше знания жизни, чем у вас, но у вас большая способность чувствовать, чем у меня. Согласитесь выйти за меня замуж.
Лидия бросила вокруг себя взгляд, словно пытаясь найти выход. Кэшель с тревогой ожидал ответа. Настала пауза.
– Я не хочу верить, - с чувством произнес он, - чтобы вы боялись меня из-за моей прежней профессии.
– Бояться вас? Нет, я боюсь самой себя, боюсь будущего, боюсь, наконец, за вас. Но я уже приняла решение. Когда я устраивала встречу с вашей матерью, то решила выйти за вас замуж, если вы еще раз сделаете предложение.
Она спокойно стояла перед ним и ждала. Но грубая смелость, свойственная людям, подвизающимся на арене, внезапно покинула Кэшеля, краска залила его лицо, и он не знал, что следует сделать. Не знала этого и она, однако помимо своей воли, сделала шаг ему навстречу и повернула лицо. Почти ничего не видя от смущения, он обнял ее и поцеловал. Вдруг она вырвалась из объятий и, крепко держась за полы его сюртука, откинулась назад, повиснув на них.