Карьеристки
Шрифт:
— Ну что, дорогой, пойдем, у них дела, — улыбнулась Топаз. «И у нас тоже, — подумала она. — Где-нибудь, где потемнее и безлюднее».
— Это точно, — сказал Питер, ласково сжав ее руку. Он кивнул Ровене. — Но попозже нам надо будет встретиться с мисс Гордон. Я принял решение.
— Пошли, Ровена, выпьем шампанского, — предложил Джеймс.
Топаз веселилась вовсю. Гремела музыка, еды полно, и рядом Питер, как же не наслаждаться! Они побывали в видеозале, у прорицателя,
— Интересно, а почему не предсказывают ничего плохого? — размышляла потом Топаз.
— А в тебе нет ничего плохого, — засмеялся Питер. Они наткнулись на совершенно пьяную группу соотечественников Топаз, которая безуспешно попыталась научить Питера песне «Звездный флаг» и танцевать щека к щеке под музыку камерного квартета.
— Ну наконец-то тебе понравился один американский обычай, — пошутила Топаз.
— О, мне много чего правится американского. — Питер Кеннеди запустил руку под платье Топаз.
Потом целовал ее у костра, а она чувствовала, как ее захлестывает неподдельное счастье. Когда она отчаянно билась в Нью-Джерси, пытаясь привлечь к себе внимание семьи, добиться популярности в школе, что-то сделать в жизни, она и не мечтала о таком. Здесь у нее друзей — не счесть, и англичан, и американцев. Она возглавляет студенческую газету, у нее есть лучшая подруга, на которую можно полностью положиться, и парень, в которого она по уши влюбилась.
— Ты для меня целый мир, — сказала она, еле дыша, когда они перестали целоваться.
Питер ласково погладил ее по волосам.
— Ты невероятная, — сказан Питер.
Она более невинна, чем кажется.
— Пойдем внутрь. Мне надо найти Ровену, и я не хочу, чтобы ты здесь простудилась.
— Хорошо, — согласилась Топаз, с обожанием глядя на Питера.
Ему такой взгляд не понравился. Почему она смотрит на него так преданно? Он же не отец ей в конце концов.
Смех. Улыбки. Аплодисменты. Шутки. Ровена включила автопилот. Уже три часа она выслушивает всякую чепуху, уши вянут от комплиментов — какая она сегодня потрясающая, но Ровена держалась стойко.
Всем женщинам-политикам приходится терпеть то же самое. Мужчинам куда проще, не надо надевать туфли на высоких каблуках.
— Хочешь пить? — Крис Джонсон через толпу новичков пробирался к ней.
Крис был в ее команде, умный, хороший парень с гривой каштановых волос, придававших ему сходство с молодым Альбертом Эйнштейном.
— О, ты просто спас мне жизнь, — с благодарностью сказала она, глотнув освежающего напитка. — Как там дела?
— Все о'кей, — закивал он. — Наши наливают двойную дозу…
Ровена улыбнулась. Такая щедрость — старый способ добиться популярности у избирателей.
—
Ровена медленно допила, радуясь передышке, и расправила нежный шелк платья. Одному Богу известно, как она не порвала его в толпе. Она любила это платье, сохранявшееся несколькими поколениями семьи. Хотелось бы увидеть и свою дочь на таком же балу в нем. Это лучше, чем появиться в полуголом виде, как Топаз.
— Ровена! — окликнул Питер Кеннеди.
Она резко повернулась и увидела его возле колонны, перевитой золотистыми узкими лентами и листьями плюща. Он прислонился к стене, черный пиджак для торжественных случаев слегка помялся от объятий с Топаз.
— Привет, Питер, — сказала Ровена, вспыхнув. — Ну как, развлекаешься?
Он рассеянно кивнул.
— А ты не могла бы мне уделить минут пять? — спросил он.
Боже, какая она красивая, подумал Питер. И совершенная противоположность Топаз. Ровена так отчаянно смущалась, краснела, избегала его, что он уже ощущал знакомую дрожь… Ровена Гордон — это вызов для него, и гораздо больший, чем ее подруга. Девственница. Преданная Топаз. Или, во всяком случае, так говорят.
Она боролась с собой. Она хотелаего.
— Конечно, — кивнула Ровена. Огляделась, посмотрела на веселящихся студентов, заполнивших каждый дюйм главного здания. — Может, пойдем в кабинет? — она жестом пригласила Питера за собой.
Ровена завела его под лестницу и набрала код. За дверью оказалась комната-шкаф — этакое архитектурное излишество, закрытое от глаз публики. Место для библиотекаря, казначея, секретаря организации, и только здесь они могли сейчас поговорить.
Питер закрыл дверь и тихо присвистнул.
— Пещера Али-Бабы, — протянул он.
Ровена покачала головой:
— Едва ли. Здесь даже не обогревается. Несколько компьютеров, папок для бумаг и банки из-под пива. Вряд ли они свидетельство несметных богатств.
Ровена не могла смотреть ему в лицо, внезапно оказавшись не в толпе, а наедине с ним. С мужчиной своей лучшей подруги.
«И как ты только можешь быть с Топаз! — сердито думала Ровена. — Ты ведь совсем другой!»
— Ты сказал, что принял решение, — проговорила Ровена старательно холодным тоном.
— Да, — согласился он. И подошел к ней ближе. Девушка почувствовала слабый запах туалетной воды. — Ты меня уговорила. Я, конечно, не смогу активно поддерживать тебя, но перестану — Джилберта. Завтра сообщу ему.
У Ровены гора свалилась с плеч. Он вручал ей победу на выборах. У Джилберта Докера нет ни малейшего шанса без помощи Питера Кеннеди. Бесталанный, несобранный, с дурацкими взглядами. На следующей неделе, во время дискуссии по феминизму, она покажет, что он такое.