Карибский брак
Шрифт:
– Это та самая девочка? – спросила Элиза, переключив все внимание на Лидди. – Какое красивое у тебя платье!
– Вы прекрасно знаете, кто она такая, – вздернула подбородок Жестина. – И она тоже знает.
Голос Жестины звучал непримиримо, но руки ее дрожали. В этот момент я была рада, что никогда никого не любила.
– Это Лидия, – сказала я Элизе.
– Можно поговорить с ней? – спросила Элиза. Она явно была в таком восхищении от Лидди, что Жестина, растерявшись, не стала противиться. Элиза начала расспрашивать девочку об учебе в моравской школе.
– Я буду знать четыре языка, – сообщила
– А французский ты тоже учишь? – улыбнулась Элиза с такой теплотой, какой у нее до сих пор не наблюдалось.
– Я же говорю с вами по-французски, мадам.
Элиза рассмеялась в полном восторге. У меня при этом почему-то пробежал холодок по спине. Затем она обратилась к Жестине уже без враждебности:
– Я поговорю с моим мужем.
Когда Элиза ушла, Жестина произнесла возмущенно:
– Она соображает, кому она говорит про «своего мужа»?
– Но он ведь и в самом деле ее муж. – Жестина, по-моему, не вполне сознавала, что у Аарона теперь совсем другая жизнь.
Мы с Жестиной пошли к нам домой. После приезда Аарона и Элизы я столько времени проводила с ними, что совсем забросила детей и хозяйство. Дети радостно набросились на меня, затем убежали играть с Лидди. Розалия вышла на террасу и посмотрела на меня с укором.
– Вы все еще живете здесь или переехали к своей матери?
– Надо было развлекать гостей.
– Не надо. Надо сидеть дома.
Розалия ушла присмотреть за детьми, а Жестина обратилась ко мне:
– Ты была права. Зря я ходила туда. – Жестина схватила меня за руку. Она боялась, что приветливость Элизы была притворством. – Не позволяй им причинить мне вред.
– Не волнуйся. Что они могут сделать тебе?
В тот момент я верила, что ничего не могут.
В саду прыгали зеленые лягушки, дети ловили их сачком. Они вопили и с интересом разглядывали добычу. Это был идеальный вечер – не считая того, что моя лучшая подруга плакала.
Вечером муж сказал мне, что Аарон был вне себя от ярости, узнав, что мой отец не оставил ему в наследство никакой собственности, и решил возвращаться в Париж. Он вел себя беспардонно, устроил в конторе унизительную сцену и угрожал обратиться в суд. Я начала беспокоиться за мужа.
– Беспокоиться не о чем, – сказал Исаак. – Он понял, что ему лучше уехать. – Муж явно испытывал облегчение оттого, что спор разрешился таким образом. – Твой отец поступил мудро. Чем быстрее мы избавимся от Аарона, тем лучше.
Но прежде чем мы избавились от Аарона, я однажды увидела, как он в сумерках направляется в сторону гавани. Небо было еще светлым на западе, но скоро должна была наступить темнота, когда удобнее делать все, что пожелаешь. Я знала, куда он идет. Он ходил туда каждую ночь и ждал около дома на сваях, и ничто не могло прогнать его оттуда. В конце концов, он приехал на остров с другого конца света и нашел здесь то, что ему было надо.
Служанка в доме матери сказала мне, что мой кузен уезжает через несколько дней. На этот раз никто не собирался подкладывать ему в чемодан сверток с лавандой, чтобы он вернулся. Я зашла в контору и заглянула в документы, в которых отец
На Элизе было одно из ее шикарных платьев, волосы были тщательно уложены.
– Ты рассердилась на нас? – спросила она игривым тоном. – Ни разу больше не приходила.
Элиза была в этот момент совсем не похожа на девушку, сошедшую тогда с корабля. Она заслонялась зонтиком от солнца, но держалась вполне уверенно и говорила со мной не как с дальней родственницей, а скорее как со служанкой. К ней приблизились куры, но она отогнала их, помахав подолом длинной юбки. Наверное, в Париже она привыкла держаться так самоуверенно и получать все, что хотела.
– Он говорит, мы можем взять ее с собой, – сообщила мне она.
Я была в недоумении. Неужели Аарон хочет, чтобы в Париже у него, кроме жены, была еще и любовница? Многие мужчины жили так на острове, – наверное, и в Париже тоже. Но это делалось втихомолку, и никакая женщина не стала бы публично объявлять о подобном поведении супруга, даже если молчаливо смирялась с ним. Чего ради Аарон вдруг посвятил Элизу в свои планы и с какой стати она пришла сообщить об этом мне?
– И ты согласна с этим? Не имеешь ничего против того, чтобы взять Жестину в Париж?
– Какую Жестину? – засмеялась она. – Я хочу взять девочку. Она немного похожа на меня, так что может сойти за мою дочь. У нее такие же золотые пряди в волосах.
Я потеряла дар речи, но Элиза, похоже, этого не замечала. Она продолжала говорить о том, что они решили взять с собой Лидди и растить ее как свою дочь. Девочке еще немного лет, и она скоро забудет Жестину и свой дом на острове, который стоит так близко к воде, что по ночам слышен шум прибоя.
Я слушала, не веря своим ушам, как она делится со мной этими планами. Она говорила о том, как Лидди пойдет в лицей для девочек, какие десятки платьев Элиза купит для нее, какую большую спальню ей отведет – больше всего дома, в котором она живет сейчас. У родителей Элизы есть поместье за городом, где содержатся лошади и охотничьи собаки, а по пятницам устраиваются большие семейные обеды.
В конце концов Элиза объявила, что Лидди назовут Лидия Кассен Родригес. Девичья фамилия Элизы была Кассен, и ее отец будет счастлив, что фамилия сохранится. Тут уж я не выдержала:
– Прости, но ты знаешь, кто ее отец?
– Человек, совершивший ошибку, но обладающий всеми правами отцовства.
Я поняла, что Элиза сочинит такую генеалогию Лидди, какую захочет.
– Он отец, а я буду матерью.
– Роди собственного ребенка, – резко бросила я.
– Не могу. – Элиза твердо знала, чего хочет, и мои упреки не могли повлиять на ее настроение и изменить ее намерений. – Передай наше предложение своей подруге. Она должна понять, что для ее дочери будет гораздо лучше жить с нами в Париже.