Карибский кризис. 50 лет спустя
Шрифт:
Вооруженные силы США находились в готовности начать вооруженное вторжение на Кубу. В Карибском море проходили широкомасштабные учения «Куик Рич», в которых принимали участие 40 тысяч американских солдат, 300 самолетов, 83 военных корабля. Обстановка была критической.
В конце мая 1962 года в Гавану прибыла советская делегация для обсуждения вопроса о размещении на острове ракет, чтобы обезопасить Кубу от возможной военной интервенции США. Как заявил Фидель Кастро в 1992 году, Куба дала разрешение на установку советских ракет не с тем, чтобы получить гарантии безопасности от американского вторжения,
«Несмотря на все потуги, – завершил свое выступление товарищ Рамиро Вальдес, – США так и не удалось свергнуть кубинское правительство, а уроки кризиса 1962 года сохраняют свою актуальность и поныне».
Свое отношение к политике Вашингтона в отношении революционной Кубы сразу после победы революции высказал Артур Шлесинджер, который в начале 60-х годов был специальным помощником президента Дж. Кеннеди. Его внешность, особенно по сравнению с сидевшим рядом с ним Робертом Макнамарой, была безупречна. Аккуратная прическа, светлая полосатая рубашка, которую оттеняла черная бабочка в мелкий белый горошек, придавали всему облику А. Шлесинджера нечто театральное.
Вспоминая события 40-летней давности, американский гость подчеркнул, что никогда не занимал в отношении Кубы резко агрессивной позиции. «Я был против операции в заливе Свиней, – отметил он, – я был против плана „Мангуста“».
Шлесинджер остановился на внешнеполитических аспектах Кубинской революции и той роли, которую играла Куба в Западном полушарии на рубеже 50-60-х годов. Несколько моментов, по его словам, вызывали раздражение в Вашингтоне. Во-первых, Куба могла превратиться в военную базу для Советского Союза, и, во-вторых, Куба олицетворяла собой модель антиамериканского поведения для других латиноамериканских государств. Гавана поддерживала антиправительственные партизанские движения в соседних странах и считалась угрозой безопасности не только и не столько для США, сколько для Латинской Америки.
Кеннеди, пришедший на смену Эйзенхауэру, по словам Артура Шлесинджера, унаследовал проводившуюся до него политику в отношении Кубы. Вместе с тем Кеннеди был против военного вмешательства в дела Кубы, неоднократно критиковал практику военной подготовки кубинских эмигрантов в Никарагуа и Гватемале. В период разразившегося осенью 1962 года кризиса в отношениях между США, Кубой и СССР Джон Кеннеди был очень осторожен, и не в последнюю очередь из-за провала операции в заливе Свиней. Плачевные уроки военного вторжения весной 1961 года довлели над американским президентом и над принимаемыми им решениями. А. Шлесинджер отметил, что «нет никаких прямых доказательств того, что Кеннеди отдавал указания о физическом устранении Фиделя Кастро».
По мнению бывшего специального помощника президента, сам Кеннеди не собирался применять американские войска в период разразившегося кризиса для непосредственного вторжения на Кубу. Если бы у него были такие намерения, он вполне мог бы воспользоваться таким предлогом, как переброска на Кубу советских войск и ракет. Однако ничего подобного Кеннеди не предпринял.
Наконец, слово для выступления было предоставлено Ричарду Гудвину, занимавшему в свое время пост помощника президента Дж. Кеннеди и его спичрайтера. Сообщение этого немолодого улыбчивого политического деятеля с копной нестриженых
По словам Р. Гудвина, встреча проходила вскоре после провала операции в заливе Свиней и имела секретный характер. «Че Гевара встретил меня у входа и проводил в соседнюю комнату, – вспоминал Гудвин. – Он сел прямо на пол, я последовал его примеру, думая, не хочет ли Че Гевара „пролетаризировать“ меня». У Гудвина осталось благоприятное впечатление о Че, его чувстве юмора и обширных знаниях. «Беседа с ним, – сказал докладчик, – помогла мне разобраться во многих вопросах. Он не противоречил мне, он был слишком вежлив».
Че начал со слов благодарности в адрес Вашингтона за операцию в заливе Свиней: «Поддержка нашей власти до того не была широкой, вы же неизмеримо ее усилили». Затем, ссылаясь на то, что он выражает точку зрения кубинского правительства, Че Гевара предложил представителю Кеннеди обсудить соглашение в духе «живите сами и дайте жить другим».
Встреча представителей двух стран происходила в присутствии двух латиноамериканских дипломатов, которые выступали в качестве переводчиков, так как знания Гудвина в области испанского языка были ограниченные.
Позже, когда Р. Гудвин передал послание кубинской стороны президенту США Дж. Кеннеди, последний категорически отверг даже саму возможность обсуждения такого предложения. В то же время, как отметил докладчик, президент Кеннеди тогда «был больше зол на собственное правительство, чем на кубинцев, потому что кубинцы вынуждены были защищаться». В той ситуации «президент пытался казаться решительным и этим только усугублял ситуацию; все вокруг понимали, что он не прав, его действия вызывали негативную реакцию и Советского Союза, и остального мира».
Детали встречи американского представителя с Че оказались, как выяснилось, неизвестными даже для самого Фиделя Кастро. По просьбе последнего Гудвин привел несколько интересных деталей той беседы. Так, на прощание Че подарил Гудвину коробку гаванских сигар, которые американский гость привез президенту Кеннеди. «Ты первым должен выкурить сигару», – приказал Дж. Кеннеди, явно находясь под впечатлением разрабатывавшихся ЦРУ операций по физическому устранению Фиделя Кастро.
Эпилог встречи Гудвина и Че оказался для американского дипломата неприятным: его обвинили в секретных контактах с коммунистами и даже провели специальное расследование на уровне американского сената.
Отдельно и подробно Ричард Гудвин остановился на операции «Мангуста». Прежде всего, подчеркнул он, в ее основу были положены два ошибочных тезиса. В США недооценили масштабов революции на Кубе, не смогли распознать того, что это была не обычная борьба за власть, а борьба за ликвидацию неравенства в обществе. Одновременно в США переоценили свои собственные возможности воздействовать на обстановку. Вот в этом и был просчет: Вашингтон недооценил противника и переоценил свои возможности.
В основу операции «Мангуста», подтвердил Гудвин, был положен наиболее радикальный вариант действий, предполагавших свержение коммунистического режима на Кубе и физическое устранение Фиделя Кастро.