Карл Линней
Шрифт:
Тесно в Лунде
— Какое безобразие: в четыре часа утра свеча горит! Да ты не спишь? Почему не спишь, как другие люди? Что за чтение по ночам. Откуда, сударь, и книги-то получаешь? — сердито говорил профессор Килиан Стобеус, поднявшись наверх, в комнату своего жильца Карла Линнеуса.
Карлу Линнеусу все-таки удалось поступить в Лундский университет, несмотря, казалось бы, на гибель всех его надежд со смертью профессора Гумеруса.
О, то были страшные дни, когда он оказался один в Лунде, почти
И в это черное время он случайно встретил своего бывшего учителя Габриеля Гёка, преподававшего теперь в университете философию, и тот охотно помог поступить на первый курс. Гёк оказал ему большую услугу и в устройстве с жильем, порекомендовав в дом известного медика и натуралиста, профессора Стобеуса.
Вот он-то и застал смоландца, как звали здесь Карла, за чтением в четыре часа утра. Мать Стобеуса уже несколько раз предупреждала сына:
— Карл забывает гасить свечу, когда ложится спать. Он устроит нам пожар; вот увидишь, это плохо кончится.
Но нет, дело, оказывается, совсем не в забывчивости жильца. Он растерянно бормочет:
— Эти книги из вашей библиотеки. Простите меня. Я просил вашего секретаря дать мне их на ночь. Я не могу оторваться от них вечером, а утро наступает так скоро…
— Изволь немедленно лечь спать, — сказал Стобеус. — Утром придешь ко мне!
Расправа за самовольство и беспорядок неминуема. Всем известны вспыльчивый характер Стобеуса, его бурные столкновения с людьми, если он был ими недоволен. Может быть, профессор не позволит ему больше жить у него, выгонит из дома… С замиранием сердца он явился в кабинет к Стобеусу. Сейчас, сейчас разразится гроза!
— Вот тебе ключ от моей библиотеки, ты можешь располагать ею по своему желанию. Одно условие: по ночам спать!
Этого Карл никак не мог ожидать! Волнение стеснило ему дыхание, даже поблагодарить профессора как следует он был не в силах.
— Потом еще: питаться одним духом нельзя! Пользуйся столом у меня, — мягко добавил Стобеус.
Стобеус обладал малопривлекательной внешностью: хромой, лишенный одного глаза, болезненный. Но в груди его билось чувствительное и благородное сердце: он заметил, что смоландец очень редко обедает.
С этого дня многое изменилось в жизни Карла. Стобеус принял в нем участие настолько глубокое и сердечное, как если бы был его близким родственником.
«Этому учителю я буду благодарен, пока я жив, за любовь ко мне; он любил меня не как ученика, а скорее как своего сына», — писал в письме Карл.
Старый профессор Стобеус был растроган тем беспримерным усердием в занятиях, с которым работал Линнеус и которое мало замечалось у других студентов.
Старик имел большую медицинскую практику в Лунде и его окрестностях, и он решил приобщить к ней Линнеуса.
— Тебе можно будет потом
Это было мудрое решение и как нельзя более полезное для молодого человека. В частом общении со своим учителем он приобретал ценный опыт в медицине, выслушивая его советы больным и диагнозы болезней, которые тот ставил.
Привыкнув к другу-покровителю и всей душой привязавшись к нему, постепенно он стал и сам поверять ученому свои наблюдения над больными, высказывать собственные соображения о необходимых лечебных мерах. К нему же шел со своими мыслями о прочитанных медицинских книгах.
Стобеус был приятно удивлен, обнаружив, что студент уже имеет некоторую теоретическую подготовку по медицине, и старался помочь ему.
Для Линнеуса же было счастьем, что Стобеус обладал очень широкими интересами в области естественной истории. В Лунде Стобеус открыл музей, экспонаты для которого сам собрал. Все студенты имели туда свободный доступ для занятий.
Карл познакомился здесь с прекрасными коллекциями минералов, о которых до тех пор и не слышал. Его привлекали чучела животных, скелеты, раковины и многое другое. Все это он подолгу рассматривал, искал сведений в книгах, снова и снова шел с расспросами к Стобеусу.
Когда Карл Линнеус впервые увидел в музее растения, засушенные по всем правилам гербарного искусства, сухие, но сохранившие окраску цветка, изящество лепестков и листьев, — он замер от восторга.
Благоговейно касаясь пальцами бумаги, молодой человек сдерживал дыхание, словно боясь, что цветок вспорхнет с листа.
— Вот оно, то самое, чего я не знал в Векшьё. Сколько растений у меня пропало понапрасну! Оказывается, можно засушить их так, что они будут жить долго-долго, вечно. Можно передать их тем, кто придет в науку после нас. Какое богатство для обмена с учеными других стран!
О том, что существуют способы засушивания растений, Линнеус знал, но он не предполагал, что результаты могут быть так совершенны. А теперь он увидел собственными глазами. Скорее надо освоить технику приклеивания растений к бумаге, технику гербарного дела, научиться заготовлять растения на столетие вперед.
В XVI веке гербарий изобрел директор Ботанического сада города Пизы в Италии, по имени Лука Гини. Он предложил засушивать растения между листами бумаги, и с тех пор этот способ стал излюбленным.
Маленький школьник закладывает летом листья и цветки в тетрадку или альбом, чтобы первого сентября подарить своей школе. Ученый привозит листы с засушенными растениями из далеких экспедиций для научных исследований под лупой и микроскопом.
Растения Индии и Мексики, тундры и тропиков… Благодаря гербарию для них нет препятствий в расстоянии, во времени и климате.
А кто не расцветет улыбкой, открыв книгу и вдруг заметив между ее листами незабудку! И не вспомнит проникновенные строки: