Карл Великий: реалии и мифы
Шрифт:
9. «Прядь о Вилхьялме Короткий Нос» («Vilhjalms ?attr korneis»), названная в некоторых рукописях описательно «О Вилхьялме Короткий Нос» («af Vilhjalmi korneis»). Имеется только в редакции В. Представляет собой переработку сказаний о Гильоме Оранжском в варианте, несколько отличающемся от сохранившейся редакции песни «Moniage Guillaume».
10. Агиографическое сочинение под названием «О знамениях и чудесах» («um kraptaverk ok jarteignir») является церковной переработкой повествования о поездке Карла на Восток, в Иерусалим и Константинополь, которое в светском варианте представлено в седьмой пряди и имеет, видимо, тот же источник — «Путешествие Шарлеманя» («Pelerinage de Charlemagne»). Наряду с интерпретированными в религиозном духе авантюрными сюжетами, прядь содержит характеристику Карла как главы христианского мира и рассказ о его смерти и погребении. Последняя часть основана на «Historia Caroli Magni» Псевдо-Турпина и
«Сага о Карле Великом» пользовалась в скандинавском мире большой популярностью. Сохранилось более 30 рукописей, содержащих чаще всего ее отдельные части. Некоторые пряди подверглись последующим переработкам: в Дании был сделан сокращенный перевод на датский язык редакции А под названием «Karl Magnus Kronike»; в Швеции был осуществлен перевод прядей 7 и 8 на шведский язык («Karl Magnus»). Начиная с XIV в. отдельные сюжеты «Саги о Карле Великом» используются в исландских римах и фарерских балладах. Об их широком распространении в XIV в. свидетельствуют росписи церквей Средней Швеции первого известного по имени шведского художника — Альберта Пиктора.
Хотя большинство прядей представляют собой или включают переводы старофранцузских текстов, их можно назвать переводами лишь весьма условно. В первую очередь, происходит выравнивание жанровых особенностей оригинала: фаблио, шансон де жест, легенда, куртуазный роман — все они подвергаются унификации. Как содержательные, так и формальные признаки произведений этих жанров, очевидно, были и релевантны для переводчиков и читателей. Интерес представляло само содержание произведения, сюжет, и это отчетливо ощущается в синоптической «Саге о Карле Великом», источники которой, как мы видели, отличаются большим жанровым разнообразием.
Процесс «унификации» оригиналов и их приближения к традиционной для Скандинавии форме саги охватывал все элементы поэтики. Наряду с достаточно очевидными изменениями: пропусками эпизодов и нарративов определенных типов (лирического, философского содержания, распространенных описаний, особенно если они являются повторами или вариантами, преуведомлений, повторов, фактов, не относящихся к развитию основного действия, описаний, эпитетов, общих мест, резюмирующих замечаний и т. п.), дополнений и вставок (саговые вербальные формулы, пояснения, резюмирующие замечания, иногда сведения, отсутствующие в оригинале и неясные из контекста) (Halvorsen), оригинал подвергается и более глубоким модификациям. Во-первых, все пряди содержат прозаический текст [60] , тогда как их прототипы имеют стихотворную форму. Во-вторых, иной становится нарративная структура текста.
60
Только в «Саге о Персивале» (перевод романа Кретьена де Труа) была сделана попытка отразить поэтический текст: в конце каждой главы помещен рифмованный куплет.
«Runzivals fattr» и «Chanson de Roland» имеют принципиально различные нарративные структурные единицы. «Песнь» состоит из лэ (laisses) разной длины, от 5 до 40 стихов, связанных ассонансами и по-разному соотносящихся с сюжетом. Хотя и существует тенденция умещать одно событие в одну строфу, рассказ об одном событии может охватывать несколько строф и наоборот (Stephen, 1–56). Таким образом, в «Песни» нет четко выраженной и единой структуры повествования. При этом эмоциональное напряжение повышается к концу лэ, существуют повторы отдельных фраз, а иногда и эпизодов.
Переводчик полностью игнорирует эти особенности поэтики «Песни». Его интересует исключительно событийная сторона. При этом он трансформирует повествование по типично саговой модели «нанизывания сцен» (паратаксис), каждая из которых имеет введение, драматическое действие и заключение (Clover, 58–83).
Главы пряди не соответствует строфам «Песни»: каждая из них охватывает, как это и обычно в сагах, завершенный эпизод (или часть эпизода, если он образует отдельную «сцену», по определению К. Кловер). Так, глава 21 пряди отражает содержание строф 8087 «Песни», причем строфа 87 входит в главу лишь первыми строками, остальная ее часть переложена в главе 22. Это вызвано соблюдением принципа единства содержания «сцены». Строфы 80 — начало 87 (строки 1018–1097 посвящены наступлению мавров, просьбам Оливье, чтобы Роланд затрубил в рог Олифант, и отказу Роланда; конец стансы 87 повествует о нападении мавров и сожалении Оливье, что момент упущен. Глава 21 пряди — это диалог между Оливье и Роландом, заканчивающийся решением Роланда не призывать Карла. Уже само выделение содержательных отрезков в пряди и в «Песни» принципиально
«Теперь настало [время] рассказать о том, на чем мы ранее остановились. Оливер поднялся на холм и посмотрел в правую сторону и увидел огромное войско язычников и сказал Ролланту, своему товарищу: "Я вижу, Роллант, товарищ, что множество воинов приближается из Спаниаланда (Испании) в черных кольчугах и с белыми щитами и красными значками, и все это потому, что так задумал ярл Гвинелум" Но Роллант остановил его и не захотел слушать подобные слова. И снова сказал Оливер: "Язычники сильны, а у нас небольшой отряд, чтобы встретить их. Затруби в свой рог, и пусть конунг Карламагнус услышит и повернет назад свое войско". Тогда отвечает Роллант: "Я бы поступил, как глупец, если бы Добрая Франция потеряла из-за меня честь, лучше я дам большую битву своим мечом Дюрумдалем и залью кровью его весь от конца клинка до рукояти, и язычники падут с позором и большим бесчестьем, потому что они все обречены на смерть". Но говорит Оливер: "Товарищ, труби в свой рог, который зовется Оливант, и пусть конунг Карламагнус повернет назад свое войско". Роллант отвечает: "Никогда ни мой родич, ни какой-либо другой человек во Франции не будет осуждаться из-за меня, лучше я нанесу мощные удары, потому что все они осуждены на смерть". Но сказал Оливер в третий раз: "Роллант, труби в свой рог и пусть конунг Карламагнус повернет назад свое войско и встретит нас в неведомой земле". Но Роллант отвечает: "Ни Господь, ни Святая Мария, его мать, не хотят, чтобы я так испугался язычников, чтобы Франция потеряла честь из-за нас с тобой". Тогда отвечает Оливер: "Не является это бесчестием, если человек рассчитывает силу свою и своего войска, потому что я вижу такое множество язычников, что все горы и долины покрыты ими, и все долины заполнены. Потому хочу я, чтобы ты затрубил в свой рог, чтобы встретиться нам с войском конунга Карламагнуса". Роллант отважен, а Оливер мудр, оба они хорошие рыцари, и оба они не побегут из битвы из-за страха смерти».
В «Песни» экспозицией эпизода является описание приближения мавров, за которым наблюдает с холма Оливье, возвращающийся затем к Роланду и рассказывающий об огромном войске врагов (строфы LXXX–LXXXII). В «Пряди о Роланде» эпизод вводится зачином: «Теперь настало [время] рассказать о том, на чем мы ранее остановились», традиционным для введения к сцене. Обычно зачин содержит временную подробную характеристику последующего сюжета, исходя из сюжетного («Затем летом…», «Немного позже…», «В то время…», «Теперь…») или авторского («Теперь следует сказать о…», «Теперь надо обратиться к…») времени. Иногда введением к сцене служит обозначение ее героя: «Человека звали…». Автор «перевода», таким образом, не просто устраняет подробности описания (в первую очередь, войска мавров — его характеристика будет дана позже, в непосредственной связи с рассказом о сражении), но и оценочные высказывания, и психологические характеристики («тревогу и смущенье» графа Оливье). Тем самым, введение в эпизод утрачивает эмоциональную напряженность (в «Песни» надвигающееся войско мавров характеризуется дважды, причем второе описание пространнее и эмоциональнее первого и создает эффект нагнетания напряжения), психологизм, глубинную перспективу повествования.
Драматическое действие «пряди» как, впрочем, и основная часть эпизода «Песни», состоит из диалога; речи вводятся краткими фразами «И сказал», «И опять произнес Оливер», «Роллант ответил» и т. п. Однако диалог в «Песни» разнопланов: иногда он лиричен или рефлективен, наполнен деталями. Ответы Роланда на стереотипно сформулированную просьбу Оливье расширяются, варьируются основные темы ответа — постыдность обращения за помощью, надежда на меч Дюрандаль, уверенность в победе. Стилистической особенностью этого эпизода, как и вообще «Песни», является насыщенность текста повторами. Эпизодически в речь включается нарратив, присутствуют авторские комментарии и размышления. При этом каждая строфа образует относительно независимое единство со своей кульминацией. В «Пряди» драматическое действие составляет диалог, из которого практически полностью устранены все отступления, в том числе нарративы. Значительно сокращено количество эпитетов, особенно оценочных. Уходит из саги и неповторимый лиризм.
Заключение состоит из короткой фразы «Роллант отважен, а Оливер мудр, и оба они не побегут из битвы из-за страха смерти», в целом соответствующей старофранцузской концовке. Однако функции этого резюме различны: в «Пряди» фраза подводит итог диалога и завершает тему, в «Песни» она связывает диалог с последующим эпизодом.
Как мы видим, автор саги формирует сцену по принципу единства времени, места и действия, а также героев: он оставляет лишь двух протагонистов, Роланда и Оливье. За исключением описания самой битвы все эпизоды саги построены аналогичным «сценическим» образом.