Карл XII, или Пять пуль для короля
Шрифт:
В 1940 году А. Сандклев, директор музея в Варберге (пригород Стокгольма), сделал сенсационное заявление, объявив, что неопровержимые доказательства убийства Карла XII им найдены на основе современных... фольклористических методов. Директор утверждал, что убийца находился в непосредственной близости от своей жертвы и располагался с левой от него стороны. Исследуя устные традиции и поведение носителей народных легенд и сказаний о Карле XII на протяжении двух последних веков, А. Сандклев наткнулся на упоминание солдата по имени Мортен Нильссон Нурдшерна, который якобы видел, как убийца с близкого расстояния застрелил Карла XII. Личность М. Н. Нурдшерны оказалась исторической реальностью: он служил в лейб-роте Эльйборгского полка, а в момент смерти короля этот полк располагался в окопах перед крепостью Фредрикстен. Солдат происходил из местности Эксневалла, что в Вестьётландской провинции. Выйдя из головы короля, пуля шмякнулась о камень и упала наземь. Повозившись в темноте, Нурдшерна якобы нашел смятую пулю и, никому ничего не сказав, положил ее к себе в карман.
Открытие А, Сандклева стало называться «Делом о турецкой пуговице», ибо, по его мнению, кто-то украл (или нашел) эту пуговицу, отпилил от нее ушко, залил полость свинцом и забил в пистолет. Отверстие в шляпе короля соответствует диаметру этой пули, утверждает Сандклев, и если доказать, что в Швеции других таких пуговиц нет, то версия получает стопроцентное доказательство своей верности. А. Сандклев добавляет, что поскольку среди солдат и простого народа давно укоренилось поверье, что Карл XII от пуль заговорен, то убийца решил для его устранения использовать необычную пулю.
Мундир, который Карл XII надел в свой последний вечер, был новым и практически неношенным. Он был пошит в Турции, и пуговицы на нем были турецкого производства, как и на мундирах всех его солдат и офицеров, — доставить пуговицы из Швеции тогда не было никакой возможности.
В качестве дополнительного подтверждения своей версии Сандклев приводит воспоминания лейтенант-инженера Б. В. Карлберга, сопровождавшего короля в ту ночь в окопы. Прямо об убийстве короля офицер, естественно, написать не мог, но он знал об этом как об очевидном факте и постарался в тексте своих воспоминаний оставить отдельные «метки», которые А. Сандклев сумел разгадать.
А. Сандклев с оправданным подозрением относится к таким фигурам, как французы Мегрэ и Сигье. Уж слишком рьяно и истово принялись они сами при первом же павшем на них подозрении утверждать о своей невиновности. Особенно в этом отношении отличился Сигье: сначала он, будучи больным и находясь якобы в невменяемом состоянии, из окна своей стокгольмской квартиры всенародно объявил о том, что это он убил короля, а потом опомнился и самым решительным образом дезавуировал свои заявления. Никто из властей предержащих не удосужился заинтересоваться поступком француза, чье пребывание в ту злосчастную ночь рядом с королем никакой служебной необходимостью не вызывалось — если, конечно, его не подослал наследный принц Гессенский, которому он верно служил. Вернувшись во Францию, он привлек в качестве своего адвоката самого Вольтера. Полковник Филипп Мегрэ «отмывался» при содействии другого защитника — де ля Монтрайё, который в свое время посещал Карла в Бендерах и который в 1727 году прибыл в Швецию с целью сбора данных об обстоятельствах его гибели [266] . Материалы француза в значительной степени базировались на свидетельских показаниях бывшего адъютанта короля итальянского капитана К. Дж. Маркетти, также присутствовавшего в тот роковой вечер в траншеях Золотого Льва.
266
Путевые заметки де ля Монтрайё послужили основой для написания Вольтером книги о Карле XII.
Лейб-медику Карла Мельхиору Нойману в 1720 году приснился сон, в котором он снова увидел своего повелителя и многолетнего пациента. В то время как Нойман во сне бальзамировал тело короля, тот сообщил ему, что был застрелен своими. Кем именно, король сообщить не успел. Тафельдекер Хюльтман, который так и не успел удостоиться своего повышения, наоборот, утверждает, что «Его Величество погиб от вражеской пули». Немецкий историк X. Шиллинг приводит такой факт, что за несколько секунд до смерти король вынул свою шпагу из ножен. Зачем? Чтобы от кого-то обороняться? Почему этого не видели и не слышали стоявшие внизу Мегрэ, Каульбарс и Карлберг?
В журнале «Техника молодежи» (№ 1 за 1989 год) Л. Вяткин приводит версию убийства короля, основанную, вероятно, на воспоминаниях потомка упомянутого выше Ю. Ф. Каульбарса — Н. Каульбарса или еще на каких-либо непроверенных данных. Согласно Л. Вяткину, король был застрелен из штуцера, найденного будто бы на квартире все того же Сигье (в тексте Сикре) и перешедшего потом в собственность автора мемуаров. Штуцер якобы был подобран Сигье на месте преступления (остается только выяснить, когда он успел это сделать и как ему удалось избавиться от орудия убийства, если, по всем показаниям свидетелей, француз появился у тела короля сразу после рокового выстрела и все время был на виду у свидетелей). Л. Вяткин сообщает, что штуцер — снайперская винтовка того времени — принадлежал сербу А(н)дрию (в «Русской старине» значится Адрей) Гудовичу, состоявшему на службе у Августа II, а
267
Статья Л. Виткина страдает целым рядом неточностей, в частности, в ней утверждается, что расстояние от крепостных стен Фредрикстена до траншеи, в которой был убит Карл XII, составляло от 1800 до 2000 метров, в то время как достоверно и давно установлено, что оно равнялось 225 метрам. Автор должен был бы знать, что с двухкилометрового расстояния осадные траншеи к крепостным стенам не велись.
Как справедливо замечает современный шведский историк Л. Вайбулль, недостатка в причинах, которые могли бы привести к заговору против короля, в то время в Швеции не было. Наибольшие подозрения вызывал, конечно, упомянутый выше гессенский зять Карла и супруг его младшей сестры Ульрики Элеоноры. Это он вынашивал планы занять шведский трон после Карла XII и строил всякие козни против своего голштинского претендента, племянника короля. За голштинцем стояла зловещая фигура барона Гёртца, и пока барон был в фаворе у короля, принц Карл Фридрих не осмеливался на решительные шаги. Но исподволь, не без помощи своего отца, гессенского ландграфа, он готовил почву для того, чтобы вступить в драку и, если понадобится, применить силу. Об этом недвусмысленно свидетельствует меморандум, оставленный по его указанию советником Д. Хейном у его супруги на случай «непредвиденных» обстоятельств. Как мы уже сообщали, советник Д. Хейн, вручив Ульрике Элеоноре документ, тут же поспешил покинуть пределы Швеции — до того «горяч» оказался меморандум.
Больше всех от смерти короля выиграл именно принц Гессенский. Л. Вайбулль полагал (1929 год), что, несмотря на отсутствие прямых доказательств причастности наследного принца Гессена к убийству свояка, существует целая «замкнутая цепь улик» в пользу этой версии. Ст. Булин (1930) идет дальше Вайбулля и уверенно называет Сигье (Сикре) убийцей Карла XII. Эти подозрения и обвинения только усилились благодаря тем мерам, которые гессенская партия приняла сразу после ухода короля [268] . Никто из исследователей не дал до сих пор ответа на вопрос: о каком заговоре сообщил Карлу XII начальник его тайной службы за несколько часов до полета роковой пятой пули короля?
268
Как известно, наследницей шведского трона будет объявлена принцесса Ульрика Элеонора, но очень скоро она откажется в пользу своего супруга, который, по мнению всех шведов, станет самым плохим королем в истории королевства.
Неожиданно «отличился» генерал-майор Карл Крунстедт, знаменитый артиллерист-новатор, вошедший в историю военного дела Швеции. Уже находясь на смертном одре, он покаялся своему душеприказчику Толльстадиусу в том, что принял самое непосредственное участие в покушении на жизнь своего любимого короля. Он якобы приготовил мушкет, снарядив его смертельным зарядом, и передал его офицеру лейб-драбанту по имени Шернруус, а тому осталось только навести мушкет на цель и нажать на курок. Генерал почил в бозе, а Шернруус как ни в чем не бывало, не подвергшись ни допросу, ни аресту, ни другому какому наказанию, сделал потом великолепную карьеру. Слуга церкви Толльстадиус, говорят, оставил после себя по этому поводу записку, но она затерялась, а экспертам достались копии, которые вызывают сильные сомнения в их идентичности с оригиналом. Впрочем, выяснилось, что Крунстедт в ту ночь в окопах не был, но все же...
Еще более странным оказалось признание в убийстве Карла XII со стороны его верного спутника по Турции и рьяного слуги в последние годы жизни голштинского дипломата Фабриса. В момент смерти короля он не только не был вблизи крепости Фредрикстен, но находился далеко за пределами Скандинавии. Атмосфера шизофрении? Все эти случаи выглядят фантастично — это признает и автор самого фантастичного — фольклористического — метода расследования преступлений А. Сандклев [269] .
269
Против «фольклориста» А. Сандклева в 1941 году энергично выступили известные историки и знатоки «проблемы Карла» Н. Анлунд и С. Егершельд. Они камня на камне не оставили от теории музейного директора, и немец О. Хайнтц откровенно замечает, что после их выступления «стало легче дышать». А автор двухтомного труда о Карле XII, известный поэт, историк и публицист Ф. Г. Бенггссон пришел по поводу исследований Сандклева в неописуемый восторг.