Карл Юнг. В поисках себя
Шрифт:
Юнг не только нажил врагов со стороны фрейдистов и мыслителей-рационалистов, но и был жестоко атакован теологами и религиозными авторитетами. Не делая акцент на ограниченности разума, он радикально критиковал религию, особенно христианство, в котором подчеркивал потерю внутреннего и истинного духовного рвения. «Христианская цивилизация оказалась жуткой пустотой: это не более чем внешняя оболочка, – пишет он. – Человек внутри себя остался на обочине, и поэтому не изменился. Состояние его души не отвечает верованию, которое он исповедует. Внешне все в порядке: в картинках и словах, в церкви и Библии, но всего этого нет внутри» [9]. Его критика религий совсем иная, чем критика Фрейда или философов-материалистов, которые воспринимали любую веру или религию как чистую иллюзию. Юнг критикует ложную позицию религий,
И на этот раз, поскольку он подчеркивает антропологическое религиозное измерение человека, он снова становится мишенью для материалистов. Атакованный со всех сторон, так как его мысль разрушает традиционные концепции и разделения, Юнг не перестает напоминать, что он никогда не был кем-то иным, кроме врача-эмпирика, и что он не разрабатывает теории, которые не основаны на подтвержденных фактах. Так он отвечает Мартину Буберу [4] , который уничижительно назвал его «раннехристианским гностиком», и упрекает его в негативном восприятии религий:
4
Бубер Мартин (1878–1965) – немецко-израильский философ, один из основателей диалогической философии.
«Мой цензор позволит указать, что другие, в свою очередь, воспринимали меня не только как гностика, но и как его противоположность, а также как деиста и как атеиста, как мистика и как материалиста. В этом хоре различных мнений я не хотел бы придавать слишком много значения тому, что я сам думаю о себе; я лучше процитирую суждение, происходящее из источника, объективность которого невозможно поставить под сомнение: я говорю о редакционной статье British Medical Journal от 9 февраля 1952 года: “Сперва факты, а потом теории – ключевой концепт работ Юнга. Он эмпирик в общем и целом”. Я полностью одобряю это мнение» [10].
Несмотря на то что он никогда не хотел построить систему, Юнг все же сделал фундаментальные открытия, которые обогатили и даже перевернули наше восприятие человека, достоверность и последствия которых мы только начинаем оценивать. Я раскрою их на протяжении всей этой работы, но уже могу коротко отметить, что он переопределил фрейдистское понятие либидо, понимая его как жизненный импульс, а не как сексуальное влечение, и понятие бессознательного, раскрывая в нем творческие свойства и добавляя к личному бессознательному понятие бессознательного коллективного, которое связывает нас с предками и символами наших культур. Он изучал мифы и универсальные символы и разработал понятие архетипа как первоначального символа, вписанного в человеческое бессознательное. Он создал теорию синхронистичности, которая показывает, что два события могут быть связаны между собой не только причинами, но и смыслом, постулируя существование измерения реальности, которая пока ускользает от нашего научного сознания.
Он показал, что диалог между сознательным и бессознательным (особенно посредством анализа наших снов и синхронистичности жизни, нашего активного воображения, художественного творчества) способствует самопознанию, которое позволяет нам «индивидуализироваться», то есть стать полностью самими собой и осознать то, что индусы называют «самостью», – целостность бытия. Процесс индивидуации позволяет разоблачить ложную картину самих себя, которую мы хотим представить другим (персона), объединить мужскую часть (анимус у женщин) и женскую (анима у мужчин), пройти через нашу тень, другими словами – темную, подавленную часть нас самих, и примирить наши противоположности. Речь идет о внутреннем опыте, алхимии бытия, которая приобретает в высшей степени духовный характер.
Юнг не только
«Мои труды могут быть восприняты как множество станций моей жизни; они – олицетворение моего внутреннего развития, потому что, посвятив себя содержанию бессознательного, человек формирует себя, определяет свою эволюцию, свое превращение. Моя жизнь – это мое действие; мой труд, посвященный духу, – моя жизнь; одно от другого неотделимо. Все мои сочинения, можно сказать, задачи, навязанные мне изнутри. Они родились под влиянием судьбы. То, что я написал, растопило меня самого изнутри. Я дал голос духу, который взволновал меня» [12].
После разрыва с Фрейдом Юнг пережил период депрессии, ознаменовавший начало его борьбы с собственным невероятно плодотворным бессознательным, из которого зародились великие идеи и последующие открытия. Это «мистика» характера Юнга, но мистика «дикая», как любил называть ее философ Мишель Юлен, которая исходит не столько от религиозных верований субъекта, сколько от его глубины его существа.
Если Юнг – мыслитель, которого можно квалифицировать как «спиритуального» или «спиритуалиста», то это не из-за идеалистической философии, как у Платона. Скорее это результат объединения прагматического и эмпирического начал, которые интересуются лишь фактами, и мистической природы, которая способствует особому внутреннему опыту.
«Различие между большинством людей и мной заключается в том, что для меня внутренние “перегородки” прозрачные. Это моя особенность. У других они иногда настолько плотные, что через них ничего не получается увидеть, следовательно, они считают, что за ними ничего нет. ‹…› Я не знаю, что именно сформировало мою способность определять течение жизни. Возможно, это и было само бессознательное. Может, это были мои ранние мечты. Они с самого начала обусловили мой путь» [13].
Просветитель и визионер, Юнг не перестает напоминать, что именно внутри человеческой психики находятся как пути к лучшему будущему, так и худшие опасности для человечества и планеты. В то время как целый мир сфокусирован на вирусной эпидемии и прилагает все усилия, чтобы уничтожить ее, я хотел бы напомнить слова, написанные Юнгом в 1944 году:
«Я убежден, что научные исследования души – это наука будущего. ‹…› С ослепляющей ясностью становится очевидно, что ни голод, ни землетрясения, ни микробы, ни рак, но именно человек является для человека наибольшей опасностью. Причина проста: до сих пор не существует никакой эффективной защиты от психических эпидемий; и эти эпидемии становятся более опустошительными, чем худшие природные бедствия! Главной опасностью, которая угрожает как человеку, так и людям в общем, является опасность психическая» [14].
Часть I
Исследователь человеческой души
1
Юность
Юнг и его семейная карма
«Когда я работал над своим генеалогическим древом, – пишет Юнг в конце своей жизни, – я заметил странную общность судьбы, которая воссоединяет меня с моими предками. Я непреодолимо ощущал влияние проблем и вопросов, которые остались незавершенными в жизнях моих родителей, бабушек и дедушек, и других предков. Создается впечатление, что есть семейная карма, передающаяся от родителей к детям» [1]. Это могут быть вопросы коллективного или индивидуального характера (например, тайна сексуальности или идентичности). Юнг не слишком распространяется об этом, и единственная фамильная тайна, которую он раскрывает, – это вероятность, что его прадедушка, носивший такое же имя – Карл Густав Юнг, – был внебрачным сыном Гёте. Эта семейная легенда завораживала Юнга, ведь он всегда восхищался «Фаустом» великого немецкого поэта. Никаких сомнений, как мы увидим далее, что те важные коллективные вопросы, которыми задавались его предки, оказали большое влияние на Карла Густава Юнга.