Карма
Шрифт:
– В каком смысле?
– Он тебе скажет, что сильно занят по работе. Наверняка приплетет, что его срочно туда вызвали.
– А сам, наверное, либо душ третий раз на день принимает, либо по магазинам таскается, – добавил Игорь.
– Я все-таки позвоню.
Когда раздался звонок мобильного телефона, Сердюков неторопливо выходил из очередного магазина.
– Слушаю, – важно сказал он в трубку.
…
– А, это ты, Лена?
…
– Я сейчас очень занят на работе, неожиданно вызвали.
…
– К
…
– Сергей меня приглашал?
…
– Да-да. Теперь припоминаю. Обязательно приеду. Закончу дела и приеду.
Поговорив по телефону, Сердюков, никуда не торопясь, посетил еще несколько магазинов и отправился домой. Дома он долго принимал душ, а потом, благоухая маслами и дезодорантами, обвязанный на поясе полотенцем, вышел из ванной комнаты. Тело его было рыхлым, с массивным животом. Распаренная кожа была бледно-розового цвета. Проходя по коридору, он, как Нарцисс у прозрачного источника, очарованный красотой собственного отражения, надолго застыл перед большим зеркалом.
Потом он поинтересовался у тут же чистящей ботинки домработницы: «Ну что, Клава. Как я тебе? Нравлюсь?». Не дождавшись ответа от онемевшей от удивления женщины, он царственно удалился к себе в комнату и начал одеваться.
Что говорить, были, были у славного Сердюкова свои небольшие радости в этой непростой жизни. Вот и теперь он испытывал настоящее блаженство при мысли о том, что его ждут, а он, человек высокого полета, занятый важными делами, никак не может приехать к оговоренному времени. От этой мысли блаженство разливалось по всему его телу, заполняя все его клеточки до единой. В такие минуты Сердюков весело насвистывал, глядя куда-то вдаль, за горизонт суеты мирской.
Когда Петр Петрович добрался до дома Сергея, было около семи часов вечера.
– Ну, как дела?
– Да вот, прямо с работы приехал.
– А зачем ты туда ездил в субботу? – спросил Игорь, иронично улыбаясь.
– Вызывали, важный вопрос надо было решить, – нахмурившись, отвечал Сердюков. – И веселого здесь, между прочим, ничего нет.
– Это кто же тебя вызывал в субботу? – не унимался Игорь.
– Симановский, по телевизору, наверное, видели такого? – с ноткой раздражения отвечал Петр Петрович.
Раздался звонок мобильного телефона Лены.
– А, это ты, Инна.
– Меня нет, – неожиданно громко, так, чтобы непременно было слышно в телефонной трубке, сказал Сердюков.
– Его нет у нас, Инна.
…
– Пока.
После того, как телефонный разговор был окончен, Сердюков сказал: «Не знаю, как дальше быть. Спасайте меня».
– А в чем дело? – спросил Игорь.
– Дачу я на три месяца вперед оплатил. А теперь куда мне деваться?
– А что такое?
– Так она там освоилась полностью и съезжать не хочет. Сынишку своего привезла. А я теперь вынужден в Москве летом париться.
– А я слышал, что вы дачу пополам оплатили.
– Ну какое, какое это имеет значение? Ну пополам, что с того? –
– Это на той даче, где мы с тобой и с моей дочерью жили? – ехидно спросила Нина.
– Ну к чему, к чему теперь эти скрытые упреки? Да, я виноват! – говорил Сердюков и для большей убедительности временами опрокидывал рюмку коньяка, так что ему только успевали наливать новую. – Она меня одурманила, что ли? Не знаю. Но я готов все исправить, Нина. Отец может устроить меня в Австрию в торгпредство. Поедем? Возьмем с собой твою дочь, Вику? А? Как ты думаешь?
– Я даже не знаю. Все это звучит так неожиданно, – растерянно отвечала Нина.
– Да что тут, собственно говоря, неожиданного? Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. К тебе и к Вике. Она мне как родная ведь!
– А откуда же тогда эта тетка взялась?
– Так ты же сама, вы же сами с Викой уехали. Что я мог? Что я мог!
– Допустим, мы уехали, потому, что ты стал совершенно невыносим… – начала было Нина.
– Ах, зачем об этом сейчас? Какое все это теперь имеет значение! Едем в Австрию. Дочь твою определим в Венский университет. И все. И точка!
– А на какие это все деньги? – спросила Нина. Все знали, что у Петра Петровича с деньгами дела обстояли неважнецки.
– Да что деньги? – С этими словами Сердюков достал пухлый бумажник и извлек из него большое количество мелких купюр. – Деньги не проблема!
– Однако, мне пора, – сказал Игорь. – Смеркается уже, да и прохладно что-то.
После того как он уехал, оставшиеся долго обсуждали перспективы воссоединения Нины, ее дочери и Сердюкова и обустройство их совместной жизни в Австрии. Сошлись на том, что откладывать с поездкой не надо и начиная с понедельника можно приступать к оформлению документов. Все было решено. Они до того увлеклись беседой, что не заметили, как начало светать. Ввиду чего решено было гостям заночевать у хозяев.
Поутру за завтраком Сердюков находился в великолепном расположении духа. Он что-то без конца насвистывал и все время смотрел куда-то вдаль.
– Надо бы позвонить дочери и родителям, – сказала Нина.
– Это еще зачем? – спросил Сердюков.
– Рассказать им обо всем. Все-таки скоро надолго расстаемся с ними.
– Ну, пока еще рано об этом говорить, – как бы между прочим заявил Сердюков.
– Как же рано, если мы собираемся документы на оформление в понедельник подавать? – удивилась Нина.
– Ну что, прямо вот так сразу бежать, что ли? Документы подавать, да? – с ноткой утомления спросил Сердюков, что-то разглядывая вдали.
– Что-то я не понимаю, – раздраженно сказала Нина.
А хозяева с интересом наблюдали за развитием событий.
– Да нечего тут особенно и понимать, – весело посвистывая, говорил Сердюков. – Просто рановато еще. Мне сегодня еще на дачу заехать надо. Потом, потом поговорим.
– Ну, знаешь ли… – Нина бросила салфетку на стол и, сердито глядя перед собой, пошла к своей машине.