Карманник. Королевство
Шрифт:
— Ты же занимаешься этим не потому, что мы тебе угрожаем. Работаешь по собственной воле. Нам будет на руку, если в этом задании используешь своё тело как приманку. Ты всегда отказывалась, но справлялась лучше, чем женщины, продающие себя. Проститутка, которая не торгует своим телом, хитра, искусна и не создаёт проблем… Поэтому я не вмешивался в твои дела. Пусть думают, что их напоили снотворным ради ограбления. Хотя цель заключалась в другом… Не важен способ, если есть результат.
Яда сделал неглубокий вдох.
— Но в этом деле будет лучше, если ты станешь
Пытаясь скрыть волнение, я изобразила недовольство на лице.
— Чтобы заставить кого-то выполнять приказы, нужно его либо соблазнить, либо припугнуть. Но мы не нашли твоих уязвимых мест. Рядом с тобой нет дорогого человека, и не похоже, что ты цепляешься за собственную жизнь… Мир, к которому я принадлежу, и правда велик. Но если скажу, что убью тебя, ты просто сбежишь.
Перед глазами всплыли лица Эри и Сёты. Я закурила сигарету, бросив взгляд на отдалённые здания.
— Конечно, мы поймаем тебя и, возможно, даже прикончим. Но какая нам с того выгода? Ты ведь умна. Тебя нелегко схватить. Скрываясь, ты будешь соблазнять людей и манипулировать ими. Нам придётся потратить много человеческих и финансовых ресурсов на это дело. В результате огромных усилий мы поймаем тебя и убьём, но никакой пользы это не принесёт. Я не испытываю к тебе ненависти. У меня нет таких сильных эмоций. Более того, я чувствую, что твоя смерть и сопряжённые с ней затраты противоречат логике. Поэтому для начала я предлагаю условия, которые тебя устроят. Можешь не заниматься с ним сексом, поступай как обычно, только достань то, что нам нужно.
— Кто вы вообще такие?
— Я с самого начала говорил, что тебе лучше не знать. Чем больше знаешь, тем выше риск быть убитым за предательство.
Худощавая женщина, стоявшая неподалёку от нас, нашла клиента. Сложив руки на груди, она скрылась в здании. Её улыбка выражала не радость, а облегчение.
— А что, если я всё-таки откажусь?
— Ничего не поделаешь. Мы предложили компромисс. И хотя в этом не будет никакого прока, придётся от тебя избавиться.
Мы встретились взглядами. Почему-то в маленьких глазках Яды читалось волнение. У меня пересохло в горле. В какой момент я попала в эту передрягу?
— А что нужно достать?
— Информацию, которой он владеет… Мы должны проанализировать данные, чтобы выяснить его цели и планы… О его биографии ничего не известно. Он нигде не зарегистрирован.
— Как это?
— Сам не знаю… Взять информацию силой не получится из-за многочисленной охраны. Может, у него всё-таки есть дом. Самый подходящий вариант — стащить что-то на улице или тихо украсть, когда он будет заниматься сексом. Такой человек остаётся без телохранителей только в ванной и в постели с женщиной.
Я смотрела на фотографию мужчины. Сердце билось учащённо, по мне текли капли пота.
— Думаю, не стоит уточнять, что несколько человек, помимо тебя, получили задание собрать о нём сведения из разных источников. Ты одна
У меня нет уязвимых мест. В ушах стояли слова Яды. Это утверждение не свидетельствовало о моей силе. Оно говорило о том, что я дистанцируюсь от жизни, говорило о близости к одиночеству и отчаянию…
Я приняла душ, села на диван и закурила. Я не чувствовала голода — наверное, из-за напряжения. Моя слабость бесследно исчезла. Со смерти Сёты прошёл уже год.
Сначала у него просто поднялась температура… Когда погибла Эри, Сёту отправили в детский дом. Тот самый, в котором воспитывались я и Хасэгава. Очень красивый семилетний мальчик… его должны были сразу усыновить. Но он отличался болезненностью и угрюмостью. Сёта частенько валялся на кровати. Когда я приходила, он, возможно потому, что прекрасно меня знал, немного разговаривал, пусть и неохотно. Я не понимала, как нужно общаться с детьми…
— Ты мне ничего не подаришь?
— Что за глупости! Я же на днях приносила сладости.
В тот день температура не спадала, в приюте решили, что это какой-то вирус, и отправили ребёнка в больницу на обследование. Но там Сёте вдруг стало тяжело дышать, и его перевели на аппарат искусственной вентиляции лёгких. Диагноза не было, но неожиданно врачи заявили, что мальчику осталось жить всего несколько дней. Мне говорили, что это может быть какой-то врождённый порок или редкое заболевание. В приюте все перепугались и хотели собрать деньги на дорогостоящее лечение. Там работали хорошие люди, но в критической ситуации они оказались беспомощны.
Я сказала, что всё оплачу, лишь бы скорее поставили диагноз и начали лечение. Думаю, я сделала это не из сострадания к Сёте и не из чувства долга перед Эри. Толком не объяснить… Возможно, это был протест. Сирота из приюта умирал от неизвестной болезни, пока взрослые разводили руками. Маленький мальчик, подключённый к аппарату ИВЛ, продолжал сражаться. Мне хотелось во что бы то ни стало обмануть уготованную ему судьбу. Врачи объясняли, что в таком состоянии даже диагностика затруднена, однако я продолжала стоять на своём. Сёта мог умереть в любой момент, и я не имела права сдаваться.
Мальчика перевели в университетскую больницу, где у него обнаружили несколько заболеваний. Я услышала много незнакомых слов: сегмент ST, зубец Т, мозговой натрийуретический пептид BNP, спиронолактон, ингибиторы АПФ, бета-блокаторы… Однако наибольшие опасения вызывало состояние его сердца. Когда сотрудники приюта услышали, что ребёнку может понадобиться трансплантация за рубежом, они напугались ещё больше. Был объявлен сбор средств, но ожидаемых результатов он не принёс. И это не говорило о безразличии или жестокости окружающих. Люди могут быть и очень жестоки, и очень добры. Иными словами, проблема заключалась в том, как именно приют обратился к общественности за помощью. Ведь в соседней префектуре, заручившись поддержкой большого количества людей, на операцию для другого пациента собрали нужную сумму.