Карманный Авалон
Шрифт:
– Ты принес? – спросила она.
Я протянул её долгожданную книжку, томик Брэдли.
– Теперь у меня есть свой карманный Авалон, – сказала она, – Алекс, дай мне небольшую вводную информацию. Что для тебя Авалон?
– Трудно сказать, – начал я немного поразмыслив над ответом, – Авалон был городом моей мечты с детства. У кого-то это Средиземье, у кого-то Зазеркалье. А у меня всегда был Авалон. Только, как тебе сказать, мой Авалон совсем не такой, каким его описывают в книгах. Я взял только название, в остальном поработало моё детское воображение, превратив этот город в нечто
– Какие авторы ещё писали об этом городе?
– Ну, Томас Мэлори, Мэрион Брэдли, Теренс Уайт, Билл Блейк, – начал перечислять я, –еще что-то есть, наверное. Что ты так им заинтересовалась?
– Хотелось бы мне в твой Авалон, – засмеялась Луиза, – это помогло бы лучше тебя понять.
– У тебя разве не было города или страны мечты? Такого места, где, по твоему разумению, ты была бы всецело счастлива? – спросил я.
– Нет, моё воображение не такое богатое, – сказала Луиза, – поэтому я заинтересовалась Авалоном, хочу, чтобы ты стал экскурсоводом для меня.
– Сделаю все что смогу, – сказал я, извлекая из внутреннего кармана пластиковый пакетик с двумя марками ЛСД.
Глаза Луизы сверкнули озорным блеском в мягком свете библиотечных ламп.
И я рассказал всё, что знал о волшебной стране: мягких солнечных лучах, о мостах из красного камня, о теплых ветрах, что ласкают усталую кожу. Луиза слушала, слегка приоткрыв рот, и впитывала словно губкаинформацию о мире, которого никогда не было. В её глазах я видел полное понимание сказок, которые я никогда не перенесу на бумагу. Я был королем, а Луиза – моей королевой. Стоило закрыть глаза, как мы, рука об руку, шли по полю, вдыхая сладкий аромат разнотравья.
Я устроил своей девушке настоящую экскурсию в глубины неведомого края. Как мне показалось, её напряженность сошла на нет. Луиза выглядит счастливой, отметил я с некоторым облегчением.
*
Когда мы вышли из библиотеки на улице уже правила ночь. В воздухе отчетливо пахло грозой. Кислота уже начинала отпускать из своих волшебных тисков, но ощущение присутствия волшебной страны ещё оставалось с нами. Не мало тому способствовали тишина, запах озона, электричество в воздухе и редкие, но стремительные порывы теплого ветра. Уши улавливали громыхания. Где-то вдалеке сверкали слабые молнии.
– Пойдём ко мне или тебя проводить? – спросил я.
– Нет, я хочу прогуляться в одиночестве, – резко сказала Луиза, не поднимая на меня взгляд.
Я кивнул. Настроение немного ухудшилось, ведь я планировал завершить сегодняшний вечер в нежных женских объятиях. Но, я уважал её индивидуальность, поэтому не стал настаивать. У меня у самого часто бывает желание побыть наедине с самим собой. Я поцеловал Луизу на прощание и направился в сторону дома.
Ветер набирал силу и яростно гнал мусор по улицам. Мне встречались редкие прохожие, которые с опаской и интересом поглядывали на тучи и торопились домой.
– Дождь будет, – сказал какой-то старик, – беги домой, сынок, промокнешь. Знаешь ли, апрельские дожди они такие, не успеешь моргнуть, как подхватишь весеннюю простуду.
Я кивнул и последовал его совету. Когда я подходил к дому на землю уже начали падать первые тяжелые
Посмотрев на свой почтовый ящик, я увидел краешек письма, торчащий из темной прорези. Я вытащил письмо и поднялся к себе в квартиру.
Письмо было адресовано мне. На нем стояло только моё имя, ни адреса, ни индекса, ничего больше. Письма мне не приходили уже года три. Я закурил сигарету и посмотрел на письмо. Оно вызывало во мне некоторое беспокойство, какое-то неясное чувство тревоги. Мне совершенно не хотелось его открывать, но так и не найдя вескую причину, чтобы не делать этого, я вскрыл конверт. В глаза бросился знакомый почерк. Почерк Луизы.
Дорогой, Алекс. Прости, что не говорю тебе это лично, ибо есть на это свои причины, о которых ты скоро (возможно) сам узнаешь.
Мне необходимо с тобой попрощаться. Я вынуждена уехать. Очень-очень далеко. Ты самый классный человек, из всех, что я когда-либо знала. Очень сожалею, что так и не сказала тебе это в лицо, но обстоятельства вынуждают меня действовать подобным образом. Видит бог (это метафора), я этого не хотела (а может быть и хотела).
Я люблю тебя (теперь я точно в этом уверенна).
Возможно, мы увидимся (на Авалоне!).
P.S. Ты опять куришь?
P.P.S. Тебе придется зайти ко мне домой и забрать свои книги. Их там накопилось порядочно. Держи себя в руках, когда будешь общаться с моей бабушкой.
Луиза.
На оборотной стороне листа убористым почерком было выведено стихотворение:
Мир мечты, как поле брани,
Крики боли вновь.
Всякий день как будто ранен,
В жилах стынет кровь.
И прекрасную когда-то
Пустоту души
Вновь наполнят пресной ватой,
Прелести лишив.
А душа, устав от бега,
От пустой мечты,
Вновь найдет под снегом
Первые цветы…
Я дважды перечитал письмо. Но все равно ничего не понял. Я же полчаса назад видел ее. В голове хаотичным водоворотом крутились вопросы: почему Луиза ничего сама мне не сказала этим вечером? Когда она успела принести письмо? Я в замешательстве набрал её номер. Кроме длинных гудков я ничего не услышал.
Я прошелся по квартире с сигаретой в зубах, лихорадочно размышляя над письмом. Мы никогда не говорили друг другу о любви. Мы оба сошлись на том, что это слово– всего лишь поэтическая метафора и не имеет никакого реального смысла. Что на нее нашло?