Кармелита. Наследники: игры на вылет
Шрифт:
– О, надо же кто пожаловал! – крикнул цыган, улыбаясь. – Решил присоединиться?
Гиппократ, едва уехав от дома Волковой, понял, что совершил ошибку. Он видел Милехина и сразу заподозрил что-то неладное.
Вернулся. Как вовремя… или уже нет?
– Вероника! – его голос дрогнул, когда он нагнулся над лежавшей девицей. – Ника!
– Дай девочке отдышаться. А потом можно и по второму кругу, но уже втроем.
– Блядь!
– Она? – с сарказмом спросил Николай. – Не сомневаюсь.
–
Один только взгляд. И всё. И Милехину пришлось спринтерски натягивать штаны и попытаться уберечь голову и другие жизненно-важные части тела от ударов, посыпавшихся со всех сторон. Он просто не был готов к драке. Не сейчас.
Падать лицом об бетонный пол – это больно. Дико больно. До крика. До слез, брызнувших из глаз. До кровищи, горячей струёй, стекающей по подбородку. За всё в этом мире нужно платить. Милехин не смог дать отпор. В этот раз. Гиппократ вышвырнул незваного гостя из квартиры на лестничную клетку и отпинав, что было сил, закрыл дверь на замок. И, похоже, что вызвал ментов.
Лежа на ступеньках и откашливаясь от крови, Николай смутно видел, как поднялись на этаж полицейские, как принялись его трясти, что-то спрашивать. Маленькая площадка наполнилась голосами, повыходили соседи. Он не соображал и не воспринимал их слова. В голове всё гудело. Тошнота не давала ни малейшего шанса на спасение. Сотрясение как минимум. Не повезло. Этот ушлепок заявился не вовремя. Волкова же не могла его позвать! Какого черта он ввалился?! Или он сам виноват? Не запер дверь… А нужно было.
Николай сделал последнее усилие и приподнял голову. Его тут же грубо схватили за шиворот и потащили куда-то.
– Очухивайся уже! – пара пощечин. – Эй, козлина!
– Оставь его, не видишь – отрубило нахер.
– Сейчас врубит! – грубый мужской голос. – Дай сюда!
Милехин почувствовал, что на лицо ему льется вода. Холодная. Пробирающая. Почти ледяная. Кожа вспыхнула и начала медленно остывать. Поток стал больше – Николаю пришлось издать звук, дающий понять, что можно закончить. Вода попала в нос и рот – парень начал судорожно хватать воздух и кашлять.
– Эй, уебище! – кто-то склонился над ним и опять врезал по лицу. Довольно сильно.
– Тебе повезло, что ты ещё нужен на этой земле. Для великих дел. Иначе это были бы твои последние минуты…
Двое мужиков, неопределенной национальности и воняющих бензином, и ещё чем-то отвратительным, присели на корточки возле съёжившегося Милехина. Парень едва разлепил опухшие веки. Картинка расплывалась.
– Вы к-кто? – голос охрип.
– Мы – люди в черном! – рассмеялся один из незнакомцев.
– Слушай и запоминай, шизик, – грубая рука второго ухватилась за его макушку, сжимая и натягивая волосы.
Глупо повел? Разве?
Николай плохо слышал их. Шум в голове не прекращался. Ещё хуже он понимал то, о чем ему говорят. Ему стало страшно.
– У тебя ещё будет шанс проявить свои таланты…
– Вы от Бероева?
– Какой догадливый.
Николай посмотрел прямо в глаза напротив: влажные, красные, но это не от слёз – просто сильно воспалены. Нет ни ресниц, ни бровей. Зрачки расширены. Взгляд безумен. Абсолютно безумен.
– Будь мужиком. Пошли всех баб нахуй, иначе поломаешь орудие. И останешься без последних мозгов. Понял?
Милехин слабо кивнул. Они всё ещё были у Волковой. Странно, что патологоанатома нигде не наблюдалось. Свалил? Струсил? И что это за гориллы, присланные Бероевым?
– Уберите это с моей кухни! – надломленный голос Волковой заставил Николая вздрогнуть всем телом. – Живо, мать вашу!
– Как скажете, мадам! – прогнусавил один из мужиков. – Сей момент!
– Сделайте так, чтоб он забыл сюда дорогу. Навсегда.
– Убить? – спросил один.
– Или кастрировать, – подытожил второй.
– Можно сперва кастрировать, а потом убить, – снова сказал первый.
– Это так негуманно. Должен же он понять свою ошибку. А если убить, то хрен он что поймет…
– Давай тогда кастрировать медленно и мучительно, чтоб до смерти ему было чем насладиться…
– Мне плевать! – безразлично выдала кардиолог. – Плевать!
– Значит, на наше усмотрение…
– Где ж вы раньше-то были, ребятки, – вздохнул Гиппократ, провожая троицу.
– У нас таких выебков целый город, – усмехнулся один из них. – Ко всем не успеваем, увы…
Милехина взяли под руки и потащили на выход. Он пытался сопротивляться, но все его попытки выглядели так жалко, что вызывали лишь ехидное хихиканье. Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним.
СОЧИ.
Долби мой лёд, но не замерзай.
Сколько не завязывай – не завязать.
Это намерзает на твоих мозгах:
Вечная мерзлота на жестких минусах.
Долби мой лёд, но не замерзай –
Под ногами грязь, над головою бирюза.
По бетонным джунглям нарезаю, как Тарзан.
Каменный замок в обители зла – пристанище партизан.
Долби мой лёд, не жди, когда растает –
Найди что-то своё в этом ценном кристалле.
Я за свободой на дно – это мой личный дайвинг!
Полжизни в пути, полжизни в ссорах и пробках проведем мы.
Полжизни в алкоголе и скорых проведем мы,