Кармелита. Наследники: игры на вылет
Шрифт:
– Кекс!!!
– Я попробую, но…
– Кекс! – Даня опять начал злиться.
– Отставить треп! – сержант встал между ними. – Наговориться не могли раньше?
– Да всё-всё, уже ухожу…
Парни обменялись рукопожатием.
– В следующий раз еды притащи! – крикнул Жданов в спину лучшему другу.
– Ладно! – донеслось до него уже через дверь.
Стас оставил рыдающую Дину в коридоре, решив, что сам вполне справится с «защитой» сына. Пожав руку следователю, за то, что Даня не пострадал при задержании, Жданов поднял на него тяжелый взгляд.
–
– Гриш, ответь мне: ты действительно веришь во всю эту хрень?!
– Да, есть труп, а значит, есть и убийца, – невозмутимо ответил следователь.
– Убийца, а не студент филологического!
– Стас, по-твоему, студент не может быть убийцей?
– Ты считаешь, что мой сын способен убить?! – Жданов моментально вышел из себя. – Гриша, мы с тобой столько лет друг друга знаем!
– Стас, а ты ничего не перепутал? – Гончаров встал, прошелся по кабинету, всем своим видом показывая, что дружеской беседы не состоится. – У меня есть все доказательства вины твоего отпрыска. Это раз. Сколько бы ни прошло времени с тех пор, как ты мне помог, у каждого доброго дела есть свой срок. Это два. К тому же, причем тут вообще наше знакомство?!
– Он не мог, понимаешь? – инвалид без разрешения закурил. – Это ошибка!
– Чья? – Григорий поморщился и открыл окно. – Его? Или моя?
– Может, и твоя, – укоризненно сказал Стас. – Ты считаешь, что набор подкинутых какой-то сволочью улик о чем-то говорит?!
– Для меня – о многом!
– А свидетели? А отпечатки? Ты даже не удосужился специальное расследование провести, а выводы уже сделал!
– Какое расследование? – полицейский, казалось, открыто смеялся в лицо. – В чем тут разбираться? Девчонка убита, жестоко убита, заметь! Между прочим, без показаний никто ему дело не сошьет! Он отказывается сотрудничать с нами, к сожалению...
– Потому что он никого не убивал! Черт возьми, я своего сына знаю! – блондин стукнул кулаком по столу. – Он не убивал! Слышишь ты меня?! Не убивал!!!
– Стасик, – Гончаров вяло улыбнулся. – Успокойся, ладно? Мы, родители, иногда своих чад совершенно не знаем, поверь. Сними эти розовые очки.
– Не могу, – пожал плечами Жданов.
– Не в этом дело, Стас. И вообще, никогда не говори «никогда», я расскажу свою историю, чтоб развеять твои сомнения по поводу моей компетентности.
Гончарова отличала сдержанная манера общения, он прятал истинные эмоции, и суждения его следовало делить пополам не потому, что произносящий их лгал, а потому, что никогда не озвучивал того, о чем на самом деле думал. Однако бывали случаи предельной искренности. Как сейчас.
– Вот ты говоришь, что веришь ему как себе, но это вовсе не показатель. У меня тоже были весьма неплохие отношения с сыном до недавнего времени. Он женился несколько лет назад на хорошей девушке, вроде всё было ничего, но меня смущало только одно – он младше её на четыре года. Да. Согласен, что это не возраст, но в наше время любая,
Жданов насуплено молчал. После такого говорить не хотелось.
– Вот тебе и тихий милый мальчик, которого я растил без матери, вкладывал всё, что мог, а получил – три могилы в парке. Вот и подумай, – майор вытер слезы и стал вновь непроницаемой скалой. – Что я теперь должен делать и кого винить.
– Гриша, прости, если я…
– Нет, Жданов, я рассказал тебе не потому, что мне нужно сочувствие, а для того, чтобы ты понял: даже самый примерный мальчик способен на отчаянный шаг, если дело касается любви, будь она неладна! Тебе ли этого не знать?!
Стас понял, что именно имел в виду Гончаров. Даниил на самом деле часто напоминал Жданову-старшему себя в юношестве. Максимализм и грезы о светлом будущем, обязательно идеальном. С одной лишь разницей.
– Да, я знаю, но с моим сыном немножко другая история, Гриш.
– Вот как? Поделишься?
– Он не влюбляется.
– Ха! – майор сел и откинулся на спинку кресла. – Ты с чего так уверен?
– Просто знаю. С этой Виолеттой у него не было ничего кроме банального секса. Как и с десятками других баб до неё!
– А, по-твоему, банальный секс не может послужить мотивом для убийства?
– А зачем ему это? Зачем?! Они вместе не жили, детей общих не имели, свободные отношения не требуют каких-то усилий, знаешь ли. Ревность? Брось! К кому её ревновать?
– Я не согласен, – Гончаров оборвал речь инвалида категоричным жестом руки. – Свободными эти отношения назвать сложно! Я знаю, что у него были терки с однокурсником как раз из-за этой мадам! Скажешь, не повод?
– С каким ещё однокурсником? Какие терки?!
– Вот это я и собираюсь узнать.
– Да он мухи не обидит!
– Уверен?
– Ну, может, разозлиться, подраться, но…
– Ага… а ты утверждал, что он у тебя пай-мальчик!
– Гриша, толком объясни! – Стас нахмурился.
– Ты меня от работы отвлекаешь вообще-то.
– Сперва ты мне всё расскажешь!
– Протокол почитай…
– Григорий, скажи, что мне сделать, чтоб ты поверил?
– Стас, я никогда не поверю, что двадцатилетний парень никогда не влюблялся! Он у тебя смазливый и баб у него, наверняка, вагон и маленькая тележка… А, что, если он всех их положит?!