Кармелита. Наследники: игры на вылет
Шрифт:
Зарецкая неслась по лужам, практически не разбирая дороги – она должна была с кем-то поговорить. Эмиль, знающий о жизни и о любви, мог бы утешить её. Но знала ли Аза, что он не может который год утешить себя?
Берега-берега, берег этот и тот,
Между ними – река моей жизни...
Между ними река моей жизни течет,
От рожденья течет и до тризны…
Там, за быстрой рекой, что течет по судьбе,
Свое сердце навек я оставил.
Свое сердце навек я оставил тебе,
Там, куда не найти переправы…
А на том берегу –
А на том берегу – звезд весенний салют,
А на том берегу мой костер не погас,
А на том берегу было все в первый раз:
В первый раз я любил, и от счастья был глуп,
В первый раз пригубил дикий мед твоих губ,
А на том берегу, там, на том берегу
Было то, что забыть никогда не смогу!
Эмиль увидел Азу и кивнул ей. Он сидел на пеньке в руках с гитарой. Она спасала многих, когда казалось, что можно смело вешаться. Цыганка прислонилась к ближайшему дереву, заслушавшись. Романсы в его исполнении были чем-то божественным.
Там, за быстрой рекой,
Где черемухи дым,
Там я в мае с тобой –
Здесь я маюсь…
Там я в мае с тобой –
Здесь я в мае один,
И другую найти не пытаюсь…
А на том берегу – незабудки цветут,
А на том берегу – звезд весенний салют,
А на том берегу мой костер не погас,
А на том берегу было все в первый раз:
В первый раз я любил, и от счастья был глуп,
В первый раз пригубил дикий мед твоих губ,
А на том берегу, там, на том берегу
Было то, что забыть никогда не смогу!**
Табор Рамира всегда отличался сплоченностью. В самые трудные времена, в паршивые времена и в голодные годы, каждый цыган знал, что нужно протянуть руку помощи ближнему. Зарецкий, наученный своими родителями, пытался донести до всех ту толику смысла братской, дружеской и прочей помощи. У Миро это не получалось. Милехин старался подражать Рамиру, но всякий раз выставлял себя на посмешище. Не без помощи сына. Жаль, что никто и сам Миро, в частности, этого не знал. Скольких же ошибок мог избежать вожак, прежде чем совершить роковую? Как там говорил Пушкин?
Но счастья нет и между вами,
Природы бедные сыны!..
И под издранными шатрами
Живут мучительные сны,
И ваши сени кочевые
В пустынях не спаслись от бед,
И всюду страсти роковые,
И от судеб защиты нет.***
Сколько себя помнил Миро – он никогда не делал ничего, что могло бы повредить другим. Но на деле выходило наоборот. Допрос Джуры ни к чему не привел. Кроме побоев. Мужикам пришлось попотеть, прежде чем удалось оттащить Милехина. Банго удалось скрыться. Николай вел себя не лучше – он в открытую заявил, что отец просто идиот.
– Ты уволен! – Миро с силой захлопнул трудовую книжку сына. – Как хочешь – так выпутывайся! Мне надоело за тебя краснеть!
Николай стоял молча, сложив руки на груди, он испепелял отца убийственным взглядом.
– Проще обвинить кого-то, чем посмотреть правде в глаза? – ехидно начал отпрыск.
–
– А то! – Коля плюхнулся в офисное кресло. – Кто у нас самый умный?! Конечно, ты! А что в итоге?!
– Ты о чем? – Миро держался из последних сил.
– Всего лишь о том, что именно ты подписал предпоследний контракт с Бероевым! Ты первый ему предложил сотрудничество на беспроцентных условиях! Разве нет? Вот он и воспользовался ситуацией! А я пытался нас спасти!!!
Миро на секунду понял – сын прав. Но он был бы не Миро, если бы так сразу признал себя виноватым.
– Каким же образом?!
– Тебе по порядку? – Николай выразительно двинул бровью. – Только знаешь, я не уверен, что до тебя дойдет…
– Пошел вон!!! – цыган сорвался. – Сопляк! Слышал?!
– Я так и знал…
– Вон!!!
– С радостью, только знай: без меня вы в калошу сядете! – парень покинул конюшню, расшугав кошек и опрокинув добрую половину мешков с кормом.
Он постарался напустить на себя безразличный вид, но внутри цыган просто готов был взорваться. Это случилось уже не в первый раз – Николай знал, что попал не в самую идеальную ситуацию по своей же глупости! Он вынужден был выдать себя, и теперь весь план может вскрыться. А кто виноват?!
Кружка! Чертов алкаш! И почему его в детстве со скалы не сбросили, как в Риме? Будь проклят тот миг, когда он на секунду подумал, что Сашке можно доверять!!! Николай выругался на всю улицу. Удивленные прохожие кидали в его сторону всё больше взглядов. Милехин понял, что нужно уединиться, спрятаться от всех этих тупых зевак. Только где?
Все свои жизненно важные проблемы Коля предпочитал решать в большом и просторном кабинете главного кардиолога местной больницы – у Волковой. Хоть и нельзя много трепаться с любовницами, но Вероника вызывала уважение. Он доверял ей. Он даже подумывал над тем, что пора начать серьезные отношения.
– Ему всегда всё не нравится, он думает, что всё знает! Пиздец! – жаловался на отца Николай. – А я? Да я же мог всё исправить! А он меня в запас?!
– Пути родительской логики до сих пор не изучены, – усмехнулась Волкова. – Пару лет назад мне казалось, что я нуждаюсь в поддержке близких, но теперь я поняла – чем больше ждешь, тем меньше проживешь!
– Значит, у тебя вообще нет родни? – Коля впервые заинтересованно спросил об этом.
– Почему нет, – Вероника налила себе и гостю кофе. – Есть сводный брат.
– И что же он не хочет общаться?
– Какое тебе дело? – удивилась кардиолог. – По-моему, ты не за этим пришел…
– Слушай, я тут подумал, – Николай замялся. – Мы давно знакомы и вроде нормально ладим… давай, что ли, съедемся?
Вероника не поверила тому, что услышала. С чего это вдруг?! Она была скорее огорчена, чем обрадована.
– Милехин, ты не заболел? Хочешь жить со мной? С той, у которой нет ни минуты свободного времени?
– На меня есть, – самодовольно улыбнулся цыган. – Всегда. Заметь.