Кармелита. Наследники: игры на вылет
Шрифт:
– Тебе известно, что я пренебрегаю уставом? Всякий раз ради секса я рискую нарушить клятву Гиппократа…
– Брось ты эти мелочи! – парень притянул любовницу к себе и посадил на колени. – Секс же за тем и создан, чтоб избавить от рутины.
Волкова поднялась с колен цыгана. Прошлась по кабинету.
– Объяснишь мне, зачем тебе это?
– А что тут объяснять?! – Коля резко повысил голос, на что его знакомая сузила карие глаза, став похожей на кошку – на злую кошку, готовую броситься. – Что здесь плохого? Или ты не этого ждала?
– Я ждала? –
Вот он – тот самый момент, когда ты понимаешь, что лоханулся. Конкретно.
– Вероник, я не совсем тебя понял. Что ты имеешь в виду?
– Коля, ты мне казался куда более сообразительным, – злобно рассмеялась Волкова. – Разве я тебе когда-нибудь предлагала что-то подобное? Нет.
Николай почувствовал себя отвратительно. Об него просто вытерли ноги. Да, он сам так делала когда-то, но теперь такие заявления оскорбили уже его самолюбие.
– То есть я для тебя одноразовый мальчик?! – зашипел цыган, подходя к брюнетке. – А за слова отвечаешь?
Вероника была не из тех, кто держится за парней любой ценой. Она знала свою цену.
– Если ты собрался скатиться на уровень сопливого романтика с серенадой под окном, то лучше сразу исчезни! – бросила заведующая кардиологическим отделением, расстегивая и стягивая с плеч халат. – Меня всё устраивало до нынешнего момента…
– А теперь не всё устраивает меня, – с долей ревности проговорил Николай. – Что, присмотрела себе новенького? И кто он?
– Тебе не идет роль Отелло!
– Мне похуй! – вышел из себя парень. Он вцепился железной хваткой в плечи любовницы. – Кто этот «счастливчик», мать твою?!
– Убери руки, мне больно, – процедила Волкова, почти не размыкая губ. – Что за глупая ревность?
– Это не ревность! – моментально отошел Николай. – Это констатация факта!
– Думай, как знаешь.
– А слабо ответь честно? – прищурился цыган.
– Не слабо. – Волкова посмотрела прямо любовнику в глаза. – До этого дня я не задумывалась о том, чтоб завести кого-то ещё, кроме тебя…
– Завести?! – опять разозлился Милехин. – Я тебе собачка что ли?!!
В эту минуту у Вероники зазвонил мобильный. Волей-неволей пришлось оставить серьезный разговор. Однако Коля решительно настроился его продолжить.
СОЧИ.
– Эх… что-то я последнее время просто магнитом притягиваю неприятности! – досадно вздохнул Даниил, помогая Кире вылезти из опрокинутой машинки. – И кто таких имбицилов сюда пускает?!
Парочка, слава богу, отделалась царапинами, но Жданов сразу запомнил того бешеного брюнетика, который и спихнул их с трассы. Кира испугалась больше, чем заинтересовалась персоной, скрывшейся почти в тот же момент.
– Ты как? – заботливо спросил Даня, поправляя свою футболку и размазывая по локтю кровь. – Надо бы потребовать возмещения стоимости билетов, но связываться не хочется…
– И не надо. – Кира покачала головой. – А я ведь тебе говорила, что здесь небезопасно.
–
– Что за ерунда?! – подоспевший администратор наседал на своего помощника. – Что за выходки?!
– Да я мамой клянусь, что не знаю, откуда… – оправдывался кассир.
– Ты мне это брось! Кому велено посетителей проверять, чтоб всякие придурки не пролезли – тебе или мне?!
– Нормально всё! – Даня растолкал их, давая понять, что жаловаться не станет. – А говорили, что психов не пускаете! Врать хоть научитесь, а то жалкое зрелище!
Оставив людей, ждущих своей очереди, в недоумении и перешептываниях, Даниил и Кира быстрым шагом удалились. Парню хотелось хоть как-то развеселить Милехину. Он даже вспомнил ради этого парочку смешных анекдотов. Но они не понадобились – её внимание было привлечено ярким цыганским шатром в самом центре открытой площадки, на которой обычно продавали сладкую вату и попкорн. Вокруг собралось много народу. Даня надеялся, что Кира не пойдет, но ошибся – она именно туда и направилась. Жданов нормально относился к цыганам, впрочем, как и к другим национальностям, но в свете суеверий и бытующих цыганских стереотипов, был уверен, что публичные гадания ни к чему хорошему не приводят.
Высокий и сладкоголосый цыган запел:
Она сказала мне:
«Прости, если сможешь,
Грустнея день ото дня,
Тебя люблю я, но всё же
Дорога манит меня…»
Прощай, цыганка Сэра,
Были твои губы сладкими, как вино…
Сэра… Знаю, что не будет в сердце любви иной,
Сера… что же так жестоко нас развела судьба?
Сэра… ах, как одиноко стало мне без тебя!
– Веришь в эти сказки? – блондин кивнул на шатер.
– А ты – нет? – Кира продолжала с грустью смотреть на танцующих молодых цыганок. Она скучала по табору и дому.
Она сказала мне:
«Прости, не клялась я
В любви до гроба тебе…»
И увезла моё счастье
В разбитой старой арбе.
Прощай, цыганка Сэра,
Были твои губы сладкими, как вино…
Сэра… Знаю, что не будет в сердце любви иной,
Сера… что же так жестоко нас развела судьба?
Сэра… ах, как одиноко стало мне без тебя!****
– Не знаю. Мне кажется, что это просто заманиловка для лохов. – Даня хмыкнул. – Ну правда. Вот что они могут дельного сказать? А?
– Не спеши делать выводы, красавец! – к плечу блондина прикоснулась одна из танцовщиц, сверкнув черными глазищами. Даня аж пошатнулся. – Ты ещё не раз столкнешься с нами! Ой, красавец, тяжелая у тебя судьба…
Кира напряглась. Ей тоже стало неприятно. Музыка смолкла. Парочку обступили. Вот это засада. Или нет? Больше всего Жданов ненавидел быть окруженным. Это приводило парня в состояние тихого бешенства. Вот и сейчас блондин сжал кулаки и исподлобья посмотрел на ту самую цыганку, пытающуюся, как известно, развести его на деньги. Напрасно – она не испугалась его грозного взгляда, напротив – заулыбалась во все оставшиеся золотые.