Карми
Шрифт:
— Ты, наверное, и сама еще не знаешь, на что напросилась, нося нашу одежду, — продолжила Нелама.
— На что же? — отозвалась Карми бесстрастно.
— Лет двадцать назад один паренек из Корнве задумал бежать из плена.
— Да-а?..
— Одежду раздобыл, украл что ли, да только его увидели и поймали. И чтоб впредь не повадно было одежду хокарэмскую носить, палач в Корнвире и снял с него одежду вместе с кожей, — рассказала Нелама.
— Так поступают с мужчинами, — возразила Карми.
— Да, но, так или иначе, ты умрешь.
— Так или иначе, я когда-нибудь обязательно умру, —
Нелама пожала плечами:
— Ложись-ка лучше спать.
Она указала Карми угол, где можно лечь, и бросила туда ворох шкур. Карми, не возражая, допила молоко и потащила через голову балахон, чтобы не путаться в нем ночью.
Во сне она увидела Руттула. Руттул угощал ее ягодами с молоком, и Карми, с удовольствием попивая из «консервной банки», смотрела, как на экране в звездном окружении проплывает фотонник. Кисейный хвост стелился за ним: она по-прежнему видела его как огромную, в несколько лиг длиной, иглу, и полупрозрачный хвост был как нитка заправлен в ушко этой громадной иголки. Потом Руттул сказал: «Пойдем со мной», и Карми, вместе с ним покинув глайдер, оказалась внутри фотонника. На что это было похоже? Пожалуй, на переходы Лорцоского замка — с такими же нишами и бойницами. Навстречу попадаются люди, одетые в такую же одежду, как у Руттула, только других цветов, а один из них показался Карми совсем знакомым. Смирол!.. Тонкий, изящный, рыжий Смирол в ярко-синем костюме, отделанном золотом; его глаза с улыбкой смотрят на нее, да только согнутый крюком большой палец правой руки будто ненароком поднесен к горлу в хокарэмском знаке молчания… Потом они вдруг оказались рядом, одни, и уже можно поговорить… «Не выдавай, — просит Рыжий, застенчиво улыбаясь. — Не выдавай меня…» — «Что ты, Рыжий, миленький, зачем ты здесь, тебя же убьют!..» — «Не убьют, если ты промолчишь», — улыбается Смирол.
— Тебе что-то приятное снилось, девочка? — вдруг услышала она. Это Нелама осторожно будила ее. — Логри вернулся, вставай, не иначе как тебя скоро позовет. А что, хороший был сон, зря разбудила?
— Может, и хороший, — улыбнулась Карми, потягиваясь. — Да говорят, когда покойник во сне чем-то угощает — не к добру это.
— Не к добру, — подтвердила Нелама. — К смерти это.
— О-ой, — усмехнулась Карми, — разве ж хокарэмы в вещие сны верят?
— Не верят, — подтвердила Нелама. — Да только я на старости лет малость суеверной стала.
— Сегодня я не умру, — сказала Карми. — Я это знаю.
— Не пройдет и суток, как «сегодня» кончится, — отозвалась Нелама.
— Ну и что? Наступит новое «сегодня», — с улыбкой сказала Карми.
Нелама улыбнулась тоже:
— Бессмертных только четверо, и ты не из их числа. «Ой ли?» — хотелось возразить Карми, недаром же она объявила себя одним из Четырех, Которые Были Всегда. Все-таки она промолчала. Для хокарэмов это не аргумент. Бессмертных не бывает. И Накоми когда-нибудь сгорит дотла.
Карми вышла к источнику и осмотрелась. Дворик казался совсем обычным. Где-то в глубине — хлев, по двору, кудахча, разгуливают пестрые куры, а за ними присматривает степенный петух с великолепным хвостом, отливающим зеленью. К изумлению Карми, облицовка источника
«Однако… — удивилась Карми. — Вот тебе и скромный уклад хокарэмов!»
Она ополоснула лицо, зачерпывая из бассейна. Скрипнув дверью, вышел из кухни Герхо:
— Вот ты где! Пойдем-ка…
Он цепко ухватил Карми выше локтя и потянул за собой.
— Что тащишь? — воскликнула Карми. — Я и сама могу идти. О-ох! Больно!
Герхо, не обращая внимания на протесты, грубо волок ее за собой. Логри ожидал на террасе, и Герхо, втащив ее туда, толкнул так сильно, что она с трудом удержалась на ногах. Самообладания это ее, однако, не лишило.
— Вот ублюдок, — сказала она тихо, но достаточно четко. — Синяки теперь останутся.
— Да, это она, — услышала Карми голос за спиной. — Это та девка, что убила Горту!
— Убила? — обернулась Карми. — Меня еще и в этом обвиняют?
— Разве это не правда?
— Ты, хокарэм, — сказала Карми с презрением, — а что делал в это время ты? Ты прекрасно знаешь и сам, что Горту умер от испуга.
— Шэрхо! И ты, девка! — прикрикнул Логри. — Помолчите пока!
Карми, демонстрируя почтительную готовность слушать, повернулась к Логри.
— Как тебя зовут? — спросил Логри.
Она не преминула вывернуть вопрос наизнанку:
— Я называю себя Карми.
— Из какого ты сословия? — Я вне сословий. Я хэйми. Логри задал новый вопрос:
— А кто первым назвал тебя хэйми — ты сама или люди?
— Люди, — улыбнулась Карми. — И я решила не возражать.
— Я бы хотел, чтобы ты ответила на несколько вопросов, — сказал Логри.
— Разве я не отвечаю на них?
— Почему ты носишь хокарэмскую одежду?
— Так безопаснее. Разве нет?
— Но какое ты имеешь право?
— Я заплатила за нее портному, — сказала Карми лукаво. — Разве есть закон, запрещающий покупать одежду?
— Почему бы тебе не купить платье принцессы?
— Я не так богата, — ответила Карми. — И разве есть закон, который запрещает простым смертным носить хокарэмскую одежду?
— Хорошо, — улыбнулся Логри. — В этом ты невиновна. А вот какое ты имеешь право носить лапару?
— Мне ее подарили, — ответила Карми. — И я не помню закона, запрещающего принимать подарки.
— Эта лапара пятнадцать лет как пропала в Миттауре вместе с Доуми, — произнес Логри и добавил: — Доуми — хокарэм.
— Разве тот, кто его убил, не завладел лапарой по праву? — вопросом ответила Карми. — И разве он не имел права подарить ее?
— Ты хочешь сказать, тебе подарил лапару человек из Миттаура?
— Да, из Арзрау.
— Подарил? — подчеркнул Логри.
— Подумаешь, — небрежно сказала Карми, — принц Паор и не то для меня сделает.
Логри в зародыше подавил замешательство.
— Он в меня влюблен, — объявила Карми.
— И если мы тебя убьем, войну Майяру объявит? — с усмешкой спросил Логри.
— Да, или еще какую-нибудь глупость устроит, — отозвалась Карми. — Только зачем вам меня убивать? Какие еще преступления мне приписывают? Впрочем, валите все на меня, мне не страшно — за все отчитаюсь. Мой хэйо — Третий Ангел, а нам с ним все нипочем.