Карнавал Хилл
Шрифт:
— Отпусти меня, — потребовала я, сопротивляясь Фоксу, когда он положил меня на кровать, не обращая внимания на то, как мои ногти впивались в кожу его рук, пока я билась и пыталась заставить его отпустить меня.
Я смутно осознавала, что Джей-Джей информирует медсестру о происходящем, и люди суетятся вокруг меня, пока Фокс прижимает меня к матрасу и использует свой вес на моих плечах, чтобы удержать меня там.
— Мы дадим ей успокоительное, — сказал доктор между моими воплями, и я начала ругаться.
— Отпусти меня! — Я закричала. — Предупреждаю тебя, Фокс, я никогда не прощу тебе
Фокс шикнул на меня, и его глаза наполнились эмоциями, когда в мою руку вонзилась острая игла.
— Тебе нужно отдохнуть, колибри, — сказал он, его хватка на мне ослабла только тогда, когда наркотики начали отнимать силы у моих конечностей, и все, что я могла сделать, это свирепо посмотреть на него, откинувшись на спинку кровати.
— Мне так жаль, красотка, — выдавил Джей-Джей, переплетая свои пальцы с моими, пока я долго моргала.
Я перевела взгляд на него, и слеза, наконец, вырвалась из-под моего контроля и покатилась по моей щеке.
— Он спас меня, — выдохнула я, мой голос был таким тихим, что даже я не могла его расслышать, и брови Джей-Джея нахмурились, когда он наклонился, пытаясь расслышать слова.
Я моргнула еще раз, и на этот раз уже не смогла открыть глаза. Мои пальцы ослабли в хватке Джей-Джея, и единственное, с чем я осталась в темноте, была боль.
Воспоминания о мальчике, которого я потеряла, всколыхнулись в моем сердце, и я выскользнула из сознания: два ярко-голубых глаза смотрели в мою душу из того уголка моего сердца, который всегда будет принадлежать Чейзу Коэну.
Он спас меня.
А теперь его нет.
Проходили недели, и я чувствовал, что мою грудь словно зажали в тиски, металл сжимал мое сердце все туже и туже день ото дня. Джей-Джей все еще злился на меня, а Роуг казалась такой сломленной, что я не знал, что делать. Я пытался совместить управление Командой и нападения банды Шона по всему городу, одновременно пытаясь наладить подобие чего-то нормального в своем доме. Это было невероятно тяжело и изматывало меня, каждое мгновение каждого дня было очередным испытанием, которое мне приходилось выдерживать.
Джей-Джей много времени проводил вне дома, а когда он был здесь, он направлялся в комнату Чейза с Роуг, где они говорили о старых временах, и я ловил себя на том, что подслушиваю под дверью, желая, быть в той комнате с ними. Но я не мог. Я был посторонним в этом горе, нежеланным из-за действий, которые я предпринял против Чейза. В глубине души я знал, что Джей-Джею просто нужен был кто-то, кого можно было бы наказать, обвинить, но недели его гнева и неприятия сказывались на мне. Поэтому сегодня я хотел попытаться это исправить.
Я пошел наверх с тарелкой начос, направляясь в комнату Чейза с разрывающимся сердцем. Гнев Джей-Джея только прожег более глубокую дыру вины в моей груди из-за Чейза, чем я уже испытывал. Но я не мог сожалеть о том, что сделал. Я не мог знать, что все так закончится, и не моя
От того факта, что он спас Роуг, у меня закружилась голова и появилась боль, на которую я старался не обращать внимания. Я не мог позволить себе горевать, не тогда, когда поставил Чейза на колени возле этого дома и приставил пистолет к его голове. Я был так близок к тому, чтобы нажать на курок, но сомневался, стоило ли мне это сделать. Потому что предатели не получали второго шанса в этой Команде, а он предал не только меня и Джей-Джея, он предал Роуг. Он причинил Роуг боль. И это было непростительно, как бы я на это ни посмотрел.
Я постучал в дверь, и голоса Роуг и Джей-Джей стихли.
— Я могу войти? — Спросил я, когда ни один из них ничего не ответил.
— Нет, — сказал Джей-Джей в тот самый момент, когда Роуг сказала: — Да.
Я открыл дверь и обнаружил, что они лежат рядом друг с другом на кровати Чейза, и этот факт вызвал укол ревности в моем сердце. Но я ничего не сказал. Джей-Джей не прикоснулся бы к ней, он знал, что нельзя. И я знал, что они нужны друг другу, чтобы пережить это горе, но я просто хотел быть частью этого.
Роуг была одета в одну из черных футболок Чейза и гольфы до колен. Ее глаза были опухшими, когда она села, а Джей-Джей многозначительно уставился в потолок, игнорируя меня. Дворняга лежал в изножье кровати на одном из одеял Чейза, вверх ногами и нюхал воздух, пока я подносил начос поближе. Он больше не проводил со мной времени, даже моих куриных лакомств было недостаточно, чтобы купить его любовь. Иногда по утрам его начинало рвать курицей, и я клянусь, он смотрел мне в глаза, когда делал это, как будто наказывал меня. Он так и не оправился от того, что я накричал на него, когда чуть не застрелил Чейза, и, клянусь, он собирался обижаться на меня до скончания веков.
— Я принес вам поесть, — сказал я, предлагая им еду.
Роуг взяла тарелку с грустной благодарной улыбкой, и мой взгляд переместился на Джей-Джея.
— Могу я поговорить с тобой, брат? — Спросил я.
— Это касается Команды? — спросил он.
— Нет.
— Тогда нет, — просто сказал он, закидывая руку за голову, когда его взгляд скользнул по мне, полный ледяного холода. Я никогда по-настоящему не испытывал на себе гнев Джей-Джея, и мне он не очень нравился.
— Просто поговори со мной, — приказал я.
— Я сказал — нет, — процедил он сквозь зубы.
— Джей-Джей, — мягко попыталась Роуг, но он только покачал головой.
Дворняга вскочил, пытаясь схватить начос, когда Роуг поставила их на тумбочку. Мой взгляд зацепился за фотографию, на которой мы были запечатлены втроем — я, Чейз и Джей-Джей на вечеринке несколько лет назад. Мы все смеялись, обхватив друг друга руками, и на этом снимке едва можно было разглядеть пустоту в моей душе там, где должна была быть Роуг. Мы выглядели счастливыми, как нерушимая семья. Моя челюсть сжалась, а сердце разлетелось в прах. Я отвернул голову, желая посмотреть куда-нибудь еще, и мой взгляд снова остановился на Джей-Джее. Если он не хочет говорить со мной наедине, то мне придется высказаться прямо здесь.