Каролин и Каро
Шрифт:
И вот теперь снова: “Все говорят, что ты бездарь…”
Каро стремительно обратилась в бегство. Дома она расскажет Зоэ, что произошло. Зоэ поддержит ее, начнет убеждать, что талантливее Каро нет никого на свете, и та снова поверит в себя. И все образуется.
Она промчалась шесть кварталов как безумная, ворвалась в дом, но Зоэ там не было.
Тогда Каро поднялась к себе в спальню, поставила пластинку Тристана, но певец не откликнулся на зов ее души, не исправил ей настроение. Сидя в горячей ванне, она представляла, как сыграла
Неохотно Каро покинула, наконец, ванну. Вытершись досуха, но не одеваясь, она голышом проследовала в гостиную, открыла бар и принялась рассматривать бутылки, заполненные жидкостью разных оттенков — от золотистого до почти коричневого.
С детства она частенько наблюдала, как Зоэ пользуется этим средством для успокоения нервов. Сейчас Каро тоже требуется к нему прибегнуть.
Каро налила себе немного. Вид напитка был заманчив, вкус оказался отвратительным. Даже после хорошего глотка она продолжала слышать голос Линды.
Она налила себе новую порцию, закрыла глаза и проглотила.
“Все говорят, что ты бездарь… В тебе нет ни искорки таланта…”
Разозлившись, Каро еще плеснула себе в бокал. Почему оно на нее никак не действует? Видимо, это очередная ложь взрослых, чтобы запугать подрастающих детишек.
Каро захотелось ненадолго прилечь. Возле дивана она обнаружила записку от матери.
“Дорогая, — писала Зоэ крупными буквами. — Дела не позволяют мне проводить тебя из дома на спектакль. На работе полный завал. Я буду возле сцены в семь. Не могу дождаться, когда увижу свою маленькую звезду. Постучи по дереву”.
Каро даже не представляла, сколько времени. Она повернулась и почувствовала, как что-то мешает ей шевелиться. Голова кружилась, из желудка все просилось наружу. Ее вырвало прямо на кофейный столик. Девочка медленно доползла до дивана и через несколько минут осторожно посмотрела на часы. Прошло всего полтора часа с тех пор, как она сбежала из зала.
Еще никогда она не чувствовала себя так отвратительно. Она не знала, что делать, но вспомнила о кофе. Видимо, нужно заставить себя подняться, встать на ноги, пройти на кухню, зажечь газ, вскипятить чайник, отсыпать в чашку щедрую порцию кофе — четыре чайные ложки, не меньше. Она снова почувствовала тошноту. Прошла в комнату, снова легла на диван. Ничего не помогало.
Она снова села. Нужно попить воды, тогда станет получше. Но от воды лучше не стало.
Она поднялась в свою спальню. Если она оденется, то пьяной уже больше не будет. Оделась. Но было все так же плохо. Она попробовала причесаться, но все вокруг шаталось, поэтому затею пришлось оставить.
Да, свежий воздух. Именно то, что нужно. Каро вышла из дома и отправилась к школе. Она говорила себе, что с каждым вздохом ее голова становится чище. С каждым кварталом она чувствовала себя лучше и лучше, а войдя в школу, поняла, что уже вполне готова сыграть Ким.
— Привет, Каро, — улыбнулся ей мистер Стайн.
Каро
Мистер Стайн очень странно смотрел на нее. Потом подошел почти вплотную. Каро показалось, что он собирается поцеловать ее. Но он только понюхал.
— О боже. Ты пьяна. Ты напилась в стельку. Играть сегодня ты не будешь!
Каро грозило исключение из школы. Ей было все равно, что говорили эти люди, хватающие ее за плечи и куда-то уводящие. Она думала о Зоэ, которая сидела на лучших местах в окружении друзей с Эн-би-си и студии “Юниверсал”. Они все ждали на сцене Каро, они специально пришли посмотреть на нее.
Только они не дождутся. Мистер Стайн встретил Зоэ у входа и объяснил, где сейчас находится Каро. Обнаружив дочь, Зоэ не произнесла ни слова.
Каро в это время представляла, как Зоэ сидит в зале и ждет ее выхода на сцену. И так всю свою жизнь.
Каролин
“Я выросла в Нью-Йорке. — Каролин писала эссе. — Это огромный город, но моя жизнь в нем всегда казалась мне очень маленькой. Так было уютнее. Может быть, из-за того, что мой отец архитектор. И я с детства видела макеты его будущих зданий. На столе они чем-то напоминали кукольные домики, в них был свой маленький мир.
В детстве меня отправляли в закрытую школу, где ученики носили униформу, где всегда проверяли, чистые ли у нас ногти, а по вечерам мы до блеска начищали свои ботинки. Позже я снова попала в частную школу, в Нью-Хэмпшире. Чистить ботинки я научилась именно здесь.
Когда я окончу колледж, то, скорее всего, буду жить в Нью-Йорке. Вероятно, я стану архитектором, буду приносить домой макеты, сделанные уже своими руками. Вероятно, я выйду замуж за достойного, обеспеченного мужчину и буду жить в престижном районе, в хорошо обставленной квартире. У меня родится ребенок, и я стану постоянно проверять, чистые ли у него ногти.
Именно поэтому я хочу поступить в колледж. Но пока не пришло мое будущее, мне хочется сделать свою жизнь чуточку больше”.
Она отправилась в Йель в душный пасмурный день, обещающий грозу. Отец подвез ее до вокзала.
— Ты правда не хочешь, чтобы я сам тебя отвез?
— Правда, на поезде будет лучше.
Поезд означал для нее многое. Пришло время, и уже не ее отправляют куда-то, а она сама покидает всех. Поезд набирал скорость, и прошлое, которое осталось за его окном, становилось все меньше и меньше.
— Мы тобой гордимся, Каролин, — сказал ей Бартон, прощаясь.
Он протянул ей сложенный лист бумаги. Каролин удивилась: неужели отец написал ей письмо?
— Я навещу тебя скоро, если получится. И не забудь про День благодарения, мы ведь увидимся?