Каролина. Часть третья
Шрифт:
Ему нравится то, что он видит.
– Что тебе нужно? – спрашиваю я, желая прекратить все это как можно скорее.
Поул дарит мне короткую улыбку и начинает накладывать себе еду, рассказывая, как повара старались и насколько удачно у них получается то или иное яство. Он медленно отправляет вилку за вилкой в рот, в блаженстве закатывает глаза и мычит от восторга. Я же стараюсь вовремя сглатывать слюну, чтобы не подавиться ею. Пару раз чуть не захлебываюсь. Только так и не понимаю, что это было; ненависть, злость, зависть или все же слюноотделение меня чуть не отправляет на тот свет.
Меня жестко
Стараюсь отвести взгляд от Поула, но это выше моих сил. Желудок скрутило от голода, он болит, а меня трясет, губы дрожат.
– Хочу рассказать тебе интересную историю про голод, – начинает Поул, наконец-то откладывает вилку и промакивает губы салфеткой. Он внимательно смотрит мне в глаза и, поняв, что я внимательно его слушаю, продолжает: – Длительное голодание приводит к печальным, а порой и безвозвратным последствиям. В среднем, находясь в плохо вентилируемом помещении, проводя ночи на холодном влажном полу и не принимая пищу, люди проживают около двух недель. Удивительный факт: мужчины умирают быстрее. Я не уверен, что есть такое понятие, как голодная смерть, ведь мои ученые всегда проводят вскрытие после смерти и чаще всего это отказ сердца.
– Когда я ела в последний раз? – спрашиваю я.
– У меня в гостях ты семь дней, плюс дорога. И не забывай о том, что мне неизвестно, сколько ты не ела до того, как запрыгнула ко мне в машину, и мы умчались прочь от Салема.
– Больше недели, – шепчу я сама себе.
– Твой организм ослаб, иммунитет практически уничтожен, если ты подхватишь какую-нибудь болезнь, то уже не выкарабкаешься. Мышечная масса разрушается. Мозговые соединения деградируют. – Поул делает паузу и, наклонившись немного вперед, наносит контрольный удар: – Эшли, ты умираешь.
Каждое его слово делает меня слабее. Поул говорит про мышцы, и я понимаю, что с трудом переставляла ноги, когда шла сюда. Мне не сбежать. Только на тот свет.
– Ты меня убиваешь, это я поняла, – еле ворочая языком произношу я.
Поул кладет ладонь на сердце и смотрит на меня так, словно я опорочила его честь и достоинство.
– Что ты такое говоришь? – спрашивает он. – Это голод, не я.
Мысленно молюсь о том, чтобы Поул уже сказал, что ему от меня нужно. Если он протянет еще немного, то мое тело скорее всего ему не поможет.
Впитываю в себя запахи еды, а голова идет кругом.
Я теряю связь с реальностью.
В голове эхом разносятся слова «Эшли, ты умираешь».
Поул поднимается со стула, как с трона – величественно и пафосно. Подходит ко мне и садится на край стола. Берет глубокое блюдо и наливает в тарелку суп, поднимает ложку и набирает в нее что-то жидкое. Когда он подносит ложку к моим губам, я даже не думаю о том, что еда может быть отравлена. С готовностью принимаю пищу и проглатываю ее с такой скоростью, будто она может убежать у меня изо рта. Поул гладит меня по влажным волосам и сообщает:
– Теперь ты моя любимая зверушка.
Мне плевать, как он меня называет. Он дает мне еще шесть ложек супа и откладывает столовый прибор. Берет салфетку и вытирает мне губы.
– Много нельзя, тебе станет плохо. Если будешь
– Я все сделаю, – обещаю я.
В любой другой ситуации мне было бы стыдно за себя, но не сейчас. Это не я сказала, а чувство голода и желание жить.
– Так-то лучше. Отец всегда говорил, что у тебя сильный характер, а я знал, что смогу сломать тебя.
– Зачем?
– Зачем? – переспрашивает Поул.
Он искренне удивлен. Бросает взгляд мне за спину и просит девушек оставить нас. Когда они уходят, он снова располагается на своем месте и какое-то время внимательно и не по-доброму смотрит на меня.
– С твоим появлением в Ротоне все изменилось. Мы с отцом всегда были одной командой. С самого детства он вводил меня в курс дела, обучал. Я бы даже сказал, что он дрессировал меня. Мы были близки и шли к одной цели, а потом он нашел тебя и притащил в наш дом. Не думай, я не ревную из-за того, что он стал уделять тебе куда больше внимания, чем мне. Я понимал, что ты нужна нам для того, чтобы получить Салем. В какой-то момент я даже чувствовал к тебе некоторую симпатию. А потом ты стала меняться. Из поломанной и побитой девчонки начала перевоплощаться в сильную и уверенную. Мне не импонируют уверенные в себе женщины. Я не собирался делить с тобой Салем и тем более Ротон. В итоге я увез тебя твоему отцу.
– Ты увез меня в Салем? – не веря, спрашиваю я и пытаюсь вспомнить тот день, но по-прежнему последнее воспоминание – как я заснула в своей спальне.
– Да. Это была ошибка. Не надо было возвращать тебя в Салем, надо было убить. Я не думал, что Куин оставит тебя в живых…
– Подожди, но ведь Беринг и мой отец никогда не ладили, ты предал Беринга.
В мыслях полнейший раздрай. Хватаюсь за каждое сказанное Поулом слово и пытаюсь запомнить.
– Не совсем. Взамен за тебя я получил доступ к Салему. Это было мое условие. Я отдал тебя и смог входить в Салем, когда того пожелаю. Куин не был этому рад, но я был под контролем его людей, и поэтому он согласился.
Когда-то я думала о том, что он уже был в городе, хотя уверял меня в обратном… я была права. Поул был в Салеме не один раз.
– Моя сделка с Куином была простой и прозрачной. Но она так и не свершилась до конца, ведь он умер.
– Беринг знает?
– Нет. Дети не обо всем рассказывают родителям, чтобы не беспокоить их по мелочам.
Смотря сейчас на Поула, я поняла, что не Беринг был самым опасным хищником в Ротоне. Беринг все делал в открытую, не скрывался за спинами, а вот его сын играл в тени и на него даже никто не мог подумать.
– Ты переиграл Беринга, – говорю я, чтобы потешить эго Поула.
И ему это нравится.
– Я переиграл всех, но немного оступился. И чтобы исправить свою ошибку, мне нужен твой дар.
Вот мы и подошли к сути дела.
– Что я должна сделать?
– Изменить воспоминания моего отца.
Сглатываю ком и спрашиваю:
– Беринг не знает, что я здесь?
– Нет.
Это дает надежду на спасение, я могу уговорить его отпустить меня. Главное, добраться до него. Теперь, имея информацию о предательстве Поула, я могу попытаться перетянуть Беринга на свою сторону. Попытаться стоит. А если не помогут уговоры, я воспользуюсь даром.