Карсон Венерианский

Берроуз Эдгар Райс

— Позвольте мне задать вам гипотетический вопрос, джентльмены, прежде чем я сообщу вам мои сведения, — начал я. — Если будет неоспоримо доказано, что ваш джонг искал союза с врагом за вашими спинами, чтобы спровоцировать поражение защитников Санары и сдать город Зани за определенную мзду, сочтете ли вы себя освобожденными от клятв верности ему и замените ли его человеком королевской крови, которому полностью доверяете?

Многие лица помрачнели.

— Ты подталкиваешь нас к измене, — сказал один из генералов.

— Я задал вам гипотетический вопрос, — сказал я. — Я никого не призываю

к измене. Вы ответите?

— Если бы я попал в такую ситуацию, — сказал генерал, — я бы не колебался. Я бы первым обернулся против моего джонга, который стал предателем. Но ни один джонг Корвы такого не сделает.

— А вы, джентльмены? — спросил я.

Все без исключения присоединились к мнению генерала.

— Тогда я могу сказать вам, что такая опасность действительно существует, — сказал я. — Мои слова будут для вас ударом, но вы должны пообещать, что выслушаете меня до конца и беспристрастно рассмотрите мои доказательства.

— Я заверяю тебе, что мы так и поступим, — сказал Таман.

— Мьюзо, взяв с меня клятву молчать, отправил меня в Амлот с посланием для Спехона, старшего лейтенанта Мефиса. Он выбрал меня в силу двух причин. Первой было то, что, как ему казалось, я не умею читать по-амториански, и не смогу узнать, что содержится в послании. Доказательство второй причины вы сами видели сегодня в его дворце — он хотел получить мою женщину. Но я умею читать по-амториански. Когда я попал в Амлот, у меня возникли подозрения и я прочел посланию Мьюзо Спехону. В нем он предлагал открыть ворота Санары для войск Зани в обмен на трон Корвы, и соглашался принять Мефиса своим советником и наградить Зани. Он также писал, что лучше будет, если Карсона Венерианского казнят в Амлоте.

— Это переходит всякие границы! — вскричал один из аристократов. — Этот человек, должно быть, сошел с ума, если говорит такие вещи! Им движет ревность, поскольку Мьюзо хотел отобрать у него женщину.

— Этого не может быть! — воскликнул другой.

— Таман, — вскричал третий, — я требую, чтобы этого человека арестовали!

— Вы не держите свое обещание, — напомнил я им. — Этого ли мне следует ждать от лучших людей Корвы? И неужели вы думаете, что я такой глупец, чтобы выдвигать такие серьезные обвинения, не имея достаточных доказательств? Чего я этим достигну? Я только подпишу свой смертный приговор. Быть может, я и так это делаю, но я делаю это ради единственной страны на Амтор, которую могу назвать своей, единственной страны, в которой я и моя принцесса могли бы жить счастливо среди друзей.

— Продолжай, — сказал генерал. — Я приношу тебе извинения за моих товарищей.

— Где твои доказательства? — спросил Таман.

— Вот, — сказал я, и вынул послание Мьюзо из сумки-кармана. — Написано его собственной рукой. Мьюзо сам себя обвиняет.

Я передал конверт Таману. Он открыл его и внимательно прочел послание про себя, затем передал сидящему справа от него. Так оно обошло вокруг стола, и каждый внимательно прочел его. Оно оставило их в молчании, с серьезными лицами. Даже после того, как последний прочел его и отдал Таману, они продолжали молчать. Первым заговорил генерал.

— У меня больше нет сомнений в честности этого человека, и я понимаю, почему он обвиняет

Мьюзо в двуличии, — сказал он. — Доказательств достаточно, чтобы поколебать веру любого из нас. Кроме того, он знает, что Мьюзо хотел его смерти. Я не могу обвинять его ни за какие мысли, я бы на его месте думал так же. Но он не уроженец Корвы. Он не впитал с молоком матери лояльность к джонгу, которая пронизывает каждую частичку нашего существа. Для него этот документ является достаточным доказательством. Как я уже сказал, для меня на его месте он бы тоже был достаточным доказательством, но я — не он. Я — знатный гражданин Корвы, верховный генерал армии джонга. Поэтому любое сомнение я должен истолковывать в пользу Мьюзо. Быть может, это послание должно было отвлечь войска Зани с какого-нибудь участка, чтобы Мьюзо мог скомандовать атаку на этот ослабленный участок. Это было бы замечательной стратегией. Я предлагаю последовательно и тщательно проверить, было ли его намерение таковым, или он на самом деле намеревался открыть ворота врагу.

— Как можно это проверить? — спросил Таман.

— Мы постараемся устроить так, чтобы враг выпустил три синие ракеты в воздух перед главными воротами Санары в течение трех ночей, подождем и посмотрим на действия Мьюзо.

— Но как нам заставить врага так поступить? — спросил кто-то другой.

— Я прикажу Карсону Венерианскому пролететь над вражескими линиями и сбросить в их тылу сообщение, что я хочу провести с ними переговоры. Если они согласны на переговоры, пусть выпустят синие ракеты.

— Великолепное предложение, — сказал Таман.

— Но, — возразил я, — увидев, что я вернулся живым, Мьюзо может возыметь подозрения. Ведь он определенно попросил Спехона, чтобы тот казнил меня.

— Напиши рапорт, — сказал генерал, — и укажи, что после того, как ты доставил послание, ты испугался и бежал.

— Это уж точно возбудит подозрения Мьюзо, — сказал Таман.

— Я могу написать правду, — предложил я, — что в ту же ночь, как я прибыл в Амлот, послание было у меня украдено. Тот факт, что я пробыл там так долго, должен убедить Мьюзо, что я не подозревал о содержании послания.

— Я думаю, что твое предложение превосходно, — сказал генерал. — Но почему ты так долго оставался в Амлоте, если мог бежать?

— У меня было несколько причин, — ответил я. — Я подозревал, что Минтеп, джонг Вепайи и отец моей принцессы, находится там в заключении. Я также хотел собрать как можно больше информации для высшего командования Санары. И наконец, чтобы бежать, мне надо было занять там какое-то положение. Я стал офицером гвардии Зани и некоторое время исполнял обязанности губернатора Гап кум Ров.

— И ты собрал информацию?

— Много, — ответил я. — Я узнал, что вскоре начнется контрреволюция, зачинщики которой надеялись вернуть Корда на трон.

— Ты сказал «надеялись», — заметил аристократ. — Они оставили эту надежду?

— Корд мертв, — сказал я.

Мои слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Все до одного вскочили на ноги.

— Корд мертв?

Это была та же реакция ошеломления, какую мне уже приходилось наблюдать.

— Но, — воскликнул один из них, — мы и раньше слышали такие слухи, однако они не подтверждались.