Карт-Бланш для Синей Бороды
Шрифт:
Оставив сестер волноваться на первом этаже, я поднялась на второй, где находились спальни, и разобрала постель, взбив перину и подушки. Я уже переоделась в ночную рубашку и готовилась нырнуть под одеяло, когда пришла матушка.
— Что-то случилось, Бланш? — спросила она.
— Нет, все хорошо, мама, — ответила я, надевая чепец.
— Кого ты обманываешь? — спросила она. — Ты как пришла, ни разу не улыбнулась. Что-то произошло?
— Совсем ничего, — мне даже не пришлось лгать, потому что и в самом деле — поцелуй и непристойное предложение от графа Конмора
Я залезла в постель, укрылась до подбородка, и матушка подошла благословить меня на ночь.
— Что бы ни произошло, — сказала она, — завтра все изменится к лучшему.
— Ты говоришь это каждый вечер, — чтобы доставить ей удовольствие, я улыбнулась.
— И разве я не права? — матушка ущипнула меня за щеку. — Ну вот, ты улыбаешься — теперь это моя дорогая Бланш. Спи, приятных тебе снов. Когда-нибудь твои сестры оценят то, что ты делаешь ради них.
Легко сказать — спи. Но как уснуть, если веселая возня и писки сестер, перебирающих наряды, слышатся так, словно все происходит в комнате рядом. Сестры угомонились только после полуночи, но и забравшись в свои постели продолжали шептаться, фантазируя о великолепии графского бала.
Неудивительно, что утром я проснулась разбитая, как будто меня всю ночь гоняли палками. Анна и Констанца сладко посапывали, и я прошла на цыпочках к выходу, чтобы не разбудить их.
Матушка уже приготовила мне завтрак и поставила на стол гренки с сыром, земляничный джем и вареные яйца.
— Ты решительно настроена не ходить на бал к де Конмору? — спросила она, когда я положила салфетку на колени и принялась за еду.
— Мама, представь, на кого я буду там похожа. Неделя работы в лавке превратит меня в привидение. Я буду только зевать по углам.
— Бланш, — мать подсела ко мне и обняла за плечи. — Может, скажешь господину Маффино, что не станешь работать эту неделю?
Но я покачала головой:
— Я уже взяла задаток. К тому же, он тогда останется совсем один. Как справиться с огромным заказом? И не надо думать, мама, что после графского бала все наши проблемы улетучатся. А после такого предательства господин Маффино может не взять меня обратно.
— Ты права, — матушка вздохнула. — И все же мне кажется, после этого бала в нашей семье все изменится. Все это похоже на сказку, не находишь? После смерти твоего отца нас никуда не приглашали, а тут — новогодний бал!
— Да уж, — ответила я, подбирая кусочком хлеба последние капли земляничного джема.
— Все же подумай, чтобы пойти с сестрами. Ты хорошенькая, у тебя неплохо язык подвешен, а улыбка — одно загляденье…
Вот говорить мне комплименты про улыбку сейчас точно не следовало!
— Мама! — сказала я недовольно, но матушка продолжала.
— …кто знает, может ты приглянешься госпоже графине. Наверняка, она тоже будет присутствовать, вместе с мужем. Она почти твоего возраста, вдруг вы подружитесь?
— Графиня? — переспросила я. — Жена графа де Конмор? Разве он женат?
— А разве нет? Мне казалось, он женился года два или три назад.
«Еще и греховодник! Прелюбодей!» —
— Бланш, ты сама на себя не похожа, — встревожилась матушка.
Я не ответила, поцеловала ее и вышла на улицу.
6
Снег шел по-прежнему. Наверное, зима решила явиться в наш город сразу и надолго. Тропинки между домами и улицы еще не чистили, и я утопала в снегу по колено.
Невольно взгляд мой обратился к башням графского дома. Они возвышались надо всем городом, и в верхних окнах горели огни. От этого сами башни, построенные в незапамятные времена из серого камня, казались черными великанами с горящими глазами. Такими же, каков был его хозяин. Я вспомнила о вчерашнем оскорблении, и снова разозлилась и разволновалась. Все в Ренне знали меня, но знатные господа никогда не оскорбляли домогательствами, а простолюдины не смеялись надо мной. И вдруг… Граф, конечно же, не знал, что я была дочерью сэра Авердина, который служил верой и правдой еще его отцу. Но что это за хозяин города, если он даже не знает о судьбе своих преданных вассалов?
Но беспокойство вызывало и другое. Мои собственные чувства. Вспоминая о поцелуе, я горела не только гневом. Что-то во мне предательски восторженно трепетало. Меня никогда еще не целовал мужчина, и я только от сестер слышала, как сладки мужские поцелуи. Поэтому теперь пыталась разобраться — понравилось мне или нет? Сам граф де Конмор был мне неприятен, его внешность ничуть не походила на образ благородного рыцаря, о котором мы с сестрами мечтали, читая баллады о героях прошлых лет. Но в тот момент, он оказался так близко, и наши губы соединились, не я ли встала на цыпочки, чтобы приникнуть к нему сильнее? Что со мной произошло в тот миг?
Все это сводило с ума, и я приступила к выпечке песочного печенья в растрепанных чувствах. Каким-то чудом мне удалось не испортить тесто и не сжечь выпечку, потому что мысли мои витали где-то очень далеко от лавки сладостей. Но когда мы с господином Маффино перешли к засахаренным фруктам в желейном льду, дело пошло легче, потому что тонкая работа меня увлекла.
Все таки это очень интересно — колдовать над мукой, маслом и орехами, превращая обыкновенные продукты в шедевры кулинарного искусства — тоненькие пирожные, сложенные в два слоя, между которыми скрывалась начинка из взбитых с сахаром сливок, или пышные бисквитные, пропитанные фруктовым сиропом и ромом. Такая работа требовала изящества, выдумки и огромного внимания.
Неделю перед балом я пропадала в лавке господина Маффино с раннего утра до полуночи, иногда даже ночуя на скамейке у входа, чтобы не терять драгоценные минуты отдыха.
Постепенно кладовые заполнялись всеми теми вкусностями, которые господин Синяя Борода планировал удивить гостей. Ароматы ванили и корицы пропитали мои волосы и одежду, и даже ночью я видела во сне, как вырезаю формочками тесто, посыпаю выпечку сахарной пудрой, просеивая ее через ситечко, и выскабливаю семена из стручков ванили.