Карт-бланш императрицы
Шрифт:
Впрочем, в монастырь Потемкин так и не ушел. То ли с Богом не договорился, то ли просто пережил сложные времена и почувствовал потребность в ином образе жизни. В начале русско-турецкой войны он неожиданно обратился к императрице с прошением позволить ему пожертвовать жизнью ради ее славы и благополучия: "ревностная служба к своему государю и пренебрежение жизни бывают лучшими способами в получении успехов". Скрепя сердце, Екатерина удовлетворила просьбу любимца. Пусть лучше военная карьера, чем служение Богу.
В чине генерал-майора Потемкин участвовал
А сейчас вдруг вспомнила о любовных признаниях: голова закружилось, в горле пересохло, а в животе сладко заныло. Послушает, если позовет? Двенадцать лет слишком большой срок, чтобы сохранить верность чувствам. Вдруг любовь сгорела? И сейчас ей достанется только пепел.
Екатерина резко поднялась, едва взглянув на свою любовную галерею. Что толку гадать? Если откажется, значит, так тому и быть.
В кабинете она написала любимому генералу замысловатое письмо. Сразу и не поймешь его смысл. Разгадает предложенную шараду, вернется в Петербург, нет — ну так на нет и суда, как известно, тоже не будет. Перо дрожало в ее руке, когда старательно выводила:
"Господин Генерал-Поручик и Кавалер. Вы, я чаю, столь упражнены глазеньем на Силистрию, что Вам некогда письма читать. И хотя я по сию пору не знаю, предуспела ли Ваша бомбардирада, но тем не меньше я уверена, что все то, чего Вы сами предпримете, ничему иному приписать не должно, как горячему Вашему усердию ко мне персонально и вообще к любезному Отечеству, которого службу Вы любите.
Но как с моей стороны я весьма желаю ревностных, храбрых, умных и искусных людей сохранить, то Вас прошу попустому не даваться в опасности. Вы, читав сие письмо, может статься сделаете вопрос, к чему оно писано? На сие Вам имею ответствовать: к тому, чтоб Вы имели подтверждение моего образа мысли об Вас, ибо я всегда к Вам весьма доброжелательна. Екатерина".
Закончив, запечатала, не перечитывая, и немедленно велела отправить по назначению. С самым быстрым курьером. Потому, как дело срочное и не терпящее отлагательства.
Вскоре ей сообщили, письмо генерал Потемкин получил.
Едет.
ГЛАВА 26.
В ожидании циклопа Екатерина извелась. Как-то они встретятся? Может, все и зря? А ведь совсем скоро во дворец прибудет. И никакая охрана не остановит сумасшедшего Потемкина, коему по прошествии дюжины лет наконец улыбнулась удача. По сообщениям агентов, он в нескольких верстах к Петербургу.
А она никак не может выбрать наряд: десятки платьев перемерила, устали от укладки и пудры, помада на губах почти стерлась от волнения. Вдруг покажется старой ему? Ей всего сорок четыре, но… Годы слизнули молодость и беспечность. Понравится ли она Грише такой, какая есть? Будет ли он ее любить? Отогреет ли сердце?
Сколько
В шкатулке с бриллиантами, похожими на застывшие слезы, лежало лебяжье перышко. Екатерина бережно к нему прикоснулось. Кто ты? Где ты? С кем ты? Сколько времени прошло, а до сих пор помнит подробности той загадочной ночи. Самой счастливой в ее бурной жизни.
Порыв ветра распахнул окно, и перышко вырвалось из пальцев, полетело в петербургскую сырость. Екатерина потянулась за ним, стремясь поймать, и вдруг вся ее будущая жизнь пронеслась в мгновение ока.
Она увидела, как Потемкин, задыхаясь от счастья и желания, перескакивает через две ступеньки по парадной лестнице. Сталкивается с мрачным Орловым, приехавшим просить аудиенцию у государыни, но получившему жесткий отказ.
— Вы куда, Григорий Григорьевич! — повязка съехала, и мертвый глаз насмешливо смотрит на соперника.
— Я — вниз. А вы — вверх по лестнице. У каждого свое время.
Она увидела, как он без стука врывается в комнату, и, целуя ее в губы, грудь, шею, плачет от радости. И себя, захмелевшую от счастья.
Она увидела себя в тяжелом подвенечном платье в маленькой церквушке на окраине Петербурга. Ночное тайное венчание. Потемкин раздувается от гордости, украдкой оглаживая ее большой живот.
Она увидела их последнюю ссору года через два после. А потом пачки писем в течение долгих лет. Уже не любовники, а просто друзья и тайные супруги.
Она увидела слезы по извещении о смерти Орлова, сошедшего с ума. И слезы по смерти Потемкина, умершего где-то в степи с ее именем на губах.
Череда мужских лиц, смутно знакомых и еще не известных ей. Совсем мальчики. Неужели они будут согревать ее по ночам.
И опять потеря. Умирающий на ее руках красавец, не признающий не врачей, ни смерти.
И рождение внука.
И предательство сына.
И свое одиночество в увядшем немощном теле.
И, наконец, белое перышко, упавшее на ладонь.
Кто ты? Где ты? С кем ты?
Я с тобой!
В тот день он возьмет ее за руку и уведет навсегда. И больше не будет ни боли, ни смерти, ни горя. Только любовь.
Стукнули ставни, словно кто-то попрощался с нею на долгие годы с тем, чтобы потом обязательно встретиться.
В коридоре послышался стук каблуков. Дверь без стука распахнулась:
— Катя! Сердце мое!
Целуя ее в губы, грудь, шею, Потемкин плакал от радости. Екатерина, захмелевшая от счастья, прижималась к нему всем телом.
— Ждала тебя!
— Теперь никуда не отпущу, — пообещал он, срывая с нее одежду. — И никогда!
Екатерина улыбнулась: стоит ли давать такие клятвы, когда впереди еще целая жизнь?
Декабрь 2004 — февраль 2005