Карт бланш во второй жизни
Шрифт:
Конструкция бесконечно съезжала и падала.
В общем, очередной анекдот:
"Женщинам нравятся романтические мужчины, пока не понадобится реально мужская помощь. А он стоит такой — слезинка в глазах, ручки из жопы…"
– «Да, это вам не Рио-де-Жанейро!»(4) - осмотрела критично сооружение.
Подошла к двери, выдернула торчащие гвозди, взяла вывалившуюся из стены каменюку, подошла и присобачила одеяло к проему.
– Ну, я не знаю… - посмотрел и прокомментировал Морис.
В ответ выдала:
«— Лелик, это же неэстетично!
— Зато
Вечером пошли мыться. Первым Морис, потом я. Вышел этот герой любовник в малюсеньком полотенце на бедрах. Я и так устала, и была накручена! Зачем меня добивать этими выпуклостями и вогнутостями? А если я сорвусь?
– Смотрю, совесть и белье ты оставил в ванной, за ненадобностью.
– А сейчас то, что не так?
– «От тебя один дискомфорт!»(6).
– Не знаю о чем ты. Меня все устраивает. – ответил Морис и рукой показал мне направление, куда меня посылает, то есть, в ванну.
– «Удивительный Вы человек – все у Вас хорошо! С таким счастьем – и на свободе!».(7)
Зашла в ванну. Хотела шандарахнуть дверью. Двери не было. Несколько раз глубоко вдохнула-выдохнула. И ведь это только начало…
1 – «Берегись автомобиля»
2 – «Особенности национальной охоты»
3 – «Афоня»
4 – «Двенадцать стульев»
5 – «Бриллиантовая рука»
6 – «Покровские ворота»
7 – «Золотой теленок»
В гостях.
Месяц мы, конечно, мучали друг друга беспрестанно. Мориса я раздражала – слабая, учить меня надо, в общем, еще та докука. Мужчина меня тоже подбешивал. Его самоуверенность и эгоцентризм переходили все границы разумного. Поэтому мы перманентно находились в состоянии холодной войны. То я в него боеголовку запущу, то он в меня. Слава богу, увечьями это не заканчивалось. Так, то вырванные волосы, то разбитые носы.
Собственно, и окончание учебы, с последующим наступлением каникул, радости нам не прибавило. Расстаться нам было не суждено.
Мы с Морисом сидели в комнате с угрюмыми лицами.
– А не пойти ли нам в город и выпить? – предложил Морис.
В этот момент сознание и, надеюсь, совесть еще пытались воззвать к моему здравому смыслу, подкидывая в память картинки с частушками на зеркале в момент моего первого принятия на грудь в этом мире. Но злость и безысходность отмутузили их и рефлексия ушла.
– Я заплачу.
– тем временем продолжал этот искуситель.
– «За чужой счет пьют даже трезвенники и язвенники» (1). Давай. Веди уже в свой кабак.
– встала и подошла к мужчине. Так и хотелось сказать после поступившего предложения: «Ваня, я ваша навеки!» (2), но побоялась, что воспримет буквально. А в свете предстоящей пьянки вообще непонятно, чем это могло бы закончиться. Поэтому просто вовремя захлопнула рот.
Забор вокруг академии и остальные препятствия преодолевали с напором спецназа – «Вижу цель - не вижу препятствий» (3). В питейное заведение пришли с выражением лица штатных магилокопателей на кладбище.
Сели, выпили. Снова выпили. За нас, за вас и за спецназ. Дружбу-взаимовыручку-любовь-назло врагам, на радость маме. Последний тост, который заполнила – «Малышулечка, за тебя, пупсик
Проснулась от ощущения, что во рту пустыня и пересохший рот не открывается. Руки и ноги чувствую плохо, они как ватные. Одна ладонь возвращает чувствительность, под ней что-то теплое, пальцы привычно путаются в чем-то упруго-лохматом. Вспотела, представляя, что бы это могло быть…
Открыла глаз. Лежу на кровать в белье. Комнату не узнаю. На моем животе лежит голова Мориса. Степень одетости у мужчины такая же, как у меня. То есть, почти голый, только труселя. Мать моя женщина! Что было то?
– Морис, Морис! Вставай! Мы почему раздетые?
– Да я почем знаю? Ты вчера про какую-то гигиену перед сном рассказывала. Ниче не понял. Но пока штаны не снял, ты в кровать не впускала. Я уже решил, что приставать будешь, настроился. А ты как штаны мои на полу увидела, так сознание тебя и покинуло, отрубилась. Храпела так, что только шуба заворачивалась. – я зависла.
– Про шубу-то, откуда знаешь?
– тихо спросила.
– Ты сама и рассказала. Что пьяная храпишь так, что шуба заворачивается. Я ждал, ждал, так и не понял, как и где она заворачивается.
– А почему мы здесь? Где мы вообще?
– У меня. Ты вчера с родителями знакомилась. Спасала меня от договорного брака. Сказала, что мы теперь банда, а банда своих не бросает.
Какая банда? Да я на Земле так никогда не напивалась.
— Вот, вот. И мне интересно, чем наш правитель так провинился, что в три часа ночи его будит в хламину пьяная парочка адептов, с требование – «Свободу попугаям» (4). При этом пьяная студентка требует ей выдать в мужья практически бездыханное тело, которое колыхается рядом со словами «Я старый солдат, и не знаю слов любви» (5). Потом, в качестве подтверждения серьезности своих намерений, выдирает часть балдахина над кроватью в поисках хоть какого, но колечка. Найдя его, торжественно становится на одно колено и пробует его надеть на ногу правителя, на палец ноги. А поняв свою ошибку разворачивается в другую сторону, делает подсечку и тело рядом падает, врезаясь лицом в спинку кровати. Морис, мальчик мой, не стесняйся, покажи результат ваших вчерашних приключений.
Морис тяжело вздохнул и поднял голову с моего живота. Да… Не Ален Делон. Нос опух, по переносице идет рассечение, под глазами два бланша.
И меня среди ночи поднимают и вызывают срочно во дворец разбираться с этим вопиющим фактом. И что я вижу по приезду? Два полуголых тела в невменяемом состоянии. – скрестила пальцы на руках и ногах, лишь бы это была белочка, а не куратор, лишь бы белочка.
Мы с Морисом замерли испуганными зайцами. На свет вышел злой куратор.
– Здрасти… - промямлила.
– И вам не хворать. Привели себя в порядок и быстро в кабинет к правителю. Будем решать, что с вами делать. – куратор развернулся и вышел.
– Морис, а родители у тебя кто?
– Правители государства. Но ты не переживай. Я младший сын, мне трон не светит.
– Ты почему заранее не сказал?
– А что бы изменилось? Стала бы лучше ко мне относиться?
– Хуже, гораздо хуже!
— Вот и я о том же.
Мы полежали еще немного. Потом встали, постанывая и кряхтя и пошли в ванну соблюдая очередность.