Карта и территория. Риск, человеческая природа и проблемы прогнозирования
Шрифт:
Выгоды
Две очевидных выгоды «облегчения» экономики — это уменьшение истощения природных ресурсов в контексте роста населения и развития международной торговли. Очевидно, чем меньше объем и ниже масса, тем проще перемещать товары через национальные границы. Компьютерные продукты с высокой стоимостью являются ключевым и играющим все более важную роль фактором глобальной торговли40.
Еще одним важным следствием уменьшения размера продукции является интеграция мировых производственных мощностей. Инфляционные «бутылочные горлышки» будут возникать в условиях, когда местное производство находится под давлением, связанным с ростом внутреннего спроса. Но если дополнительные поставки от других мировых производителей будут быстро доступными, такое давление ослабнет,
Таким образом, по мере преодоления текущего кризиса и уменьшения размеров экономического выпуска, глобальное производство и управление запасами становятся более реальными, а ценовое давление, связанное неправильным размещением производства, — менее вероятным. Можно только представить себе миниатюризацию, которая произойдет со становлением нанотехнологий и 3D-печати. Товары или их электронные версии со временем можно будет перемещать так же, как это происходило при телепортации в «Звездном пути».
Тысячелетие стагнации
Многие, если не большинство, инноваций проваливаются и быстро забываются. Но инноваторы не опускают руки. Мы постоянно идем вперед. Жизнь и наша склонность к соперничеству требуют этого. Однако если обновление и рост производительности являются проявлением человеческих склонностей, почему в течение двух тысячелетий, до XVIII в., эпохи Просвещения, мы наблюдали стагнацию41? По всей видимости, склонность к повышению материального уровня жизни является необходимым, но недостаточным условием для достижения роста.
Экономический рост требует, чтобы взаимодействия между участниками рынка регулировались законом, в котором право собственности эффективно защищено. Это предполагает существование законодательной основы (договорного права, например), которая упрощает свободный обмен товарами или услугами в обществе. Экономический рост также требует определенной умеренности в потреблении и накопления сбережений для финансирования довольно значительного наращивания основных фондов, которые необходимы для использования человеческой изобретательности и повышения производительности. Идеи, выдвинутые в XVIII в. Джоном Локком, Дэвидом Юмом и Адамом Смитом среди прочих, позволили создать такую основу, которая быстро завоевала развитые страны того времени и привела к 20-кратному повышению уровня материального благосостояния в течение следующих двух столетий. Согласно данным историка экономики Ангуса Мэддисона42, реальный душевой ВВП западного мира, который стагнировал в течение 1000 лет до XVIII в., начал расти на 1,7 % в год с 1820 г. Тренды производительности будут иметь большее отношение к материальному уровню жизни, скажем, в 2030 г., чем любой другой отдельно взятый экономический показатель.
Чтобы иметь возможность сопоставлять показатели производительности и выдачи патентов, я представляю годовые ряды почасовой выработки (поток) как совокупность внедренных технологий. По сути, на уровень производительности лучше всего смотреть как на показатель уровня накопленных знаний43.
Затем я принимаю, что темпы обесценивания реальных основных фондов, по оценке Бюро экономического анализа, могут быть заменены (это вполне возможно) на годовые темпы обесценивания «запаса» накопленных технологий (почасовая выработка). Валовый прирост запаса технологий затем оценивается путем прибавления чистого изменения этого запаса за год к темпам обесценивания, определенным по темпам обесценивания реальных основных фондов Бюро экономического анализа. Этот ряд приведен в примере 8.8 вместе со статистикой по выдаче патентов. Оба ряда являются индикаторами валового вклада в инфраструктуру, определяющую производительность. Выдача патентов, как я заключил, идет параллельно валовому приросту запаса
Глава 9
Производительность и эпоха субсидий
14 августа 1935 г. президент Франклин Делано Рузвельт подписал закон, который оказывал огромное влияние на американскую экономику и политику страны в течение следующих трех четвертей века. Это был закон о социальном страховании. С самого начала социальное обеспечение позиционировалось как частное, полностью профинансированное страхование. Бенефициары получали социальное обеспечение не как милостыню или материальную помощь, а как возврат, с процентами, взносов, которые они и их работодатели внесли в фонд в период работы.
Я очень хорошо помню первое заседание Национальной комиссии по реформе системы социального страхования в 1983 г. Нам предстояло решить проблему: деньги в фондах социального страхования почти закончились. Во время первой встречи я как председатель комиссии заметил, что наряду с непопулярными мерами — повышением отчислений на социальное страхование или сокращением выплат — у нас есть легкое политическое решение: пополнить истощенные трастовые фонды из общих доходов Министерства финансов. Для этого не требуется ничего, кроме бухгалтерской проводки.
Я сказал, что, если мы как комиссия пойдем в этом направлении, то сможем быстро решить проблему, сэкономив время и силы. К моему удивлению, Клод Пеппер, конгрессмен-демократ из Флориды, бывший долгое время кумиром сторонников социального страхования, с возмущением отверг идею. По его мнению, в этом случае социальные выплаты будут восприниматься как «подачка». Остальные молча согласились, включая таких политических тяжеловесов, как сенаторы Боб Доул, Джон Хайнц, Дэниел Мойнихен и президент АФТ-КПП Лейн Киркланд. Выступление Пеппера фактически заставляло комиссию обратиться к политически непростым альтернативам: повысить отчисления, или снизить выплаты, или, что позже и произошло, сделать и то и другое.
Этот вопрос оставался политически чувствительным и три десятка лет спустя: в разгар президентской кампании 2012 г. президент Барак Обама счел необходимым заявить, что «программа Medicare и социальное обеспечение — это не подаяние»1. А на рекламе Американской ассоциации пенсионеров был изображен пенсионер, который говорил: «Я заработал свое медицинское обеспечение и социальную поддержку»2.
Слова имеют значение
Интерпретация идей имеет большое значение как в социальном, так и в политическом отношении. То, как воспринимаются выплаты одного человека другому или правительства гражданам — как «подаяние» или заслуженная «компенсация», — во многом определяет экономическое поведение, подверженное политическому влиянию. Благотворительность всегда воспринималась как высокоморальное действие со стороны жертвователя. Но практически все, кто считает себя твердо стоящим на ногах, воспринимают попадание в зависимость от чьей-либо благотворительности как удар по чувству собственного достоинства. Это особенно очевидно, когда семьи из среднего класса, которые гордятся своей самообеспеченностью, по воле обстоятельств вынуждены принимать помощь, например после стихийных бедствий3. Более того, как отмечал Economist, «Огромное количество бедных людей в Америке с недоверием смотрят на программы вроде налогового зачета на заработанный доход, поскольку сама идея получения помощи от правительства расценивается как признание собственной беспомощности»4.
Однако представления о фондах социального страхования как об аналогах частных пенсионных фондов давно не соответствуют реальности. Взносов работодателей и самих работников, плюс проценты, оказалось явно недостаточно, чтобы обеспечить обещанные будущие выплаты и соответствовать полностью профинансированным частным пенсионным фондам с фиксированными выплатами5,6. Фонды социального страхования пытались, но не смогли поддержать выплаты из текущих доходов без дотаций из общих доходов Министерства финансов. Фонды социального страхования демонстрируют более высокую результативность, чем фонд Medicare, но, по текущим прогнозам, они останутся без средств к 2033 г. Фонд Medicare окажется неплатежеспособным к 2026 г.7.