Карта моей души
Шрифт:
– Я убью тебя, ублюдок.
– Это вряд ли, - хмыкнул тот, - можешь сколько угодно бахвалиться своим бессмертием, но наступает момент, когда везение кончается. В твоем случае он наступил сейчас. Короче, я довел девчонку до исступления, до того, что она поверила в то, что если кто-то узнает, что я жив: ей несдобровать. Причем, несдобровать настолько, что лучше самой застрелиться, ибо я буду мучить ее долго и интересно. Потом я ее покинул, но периодически узнавал, как она поживает. Милка не нашла ничего умнее, как свинтить в лес и стать проводником. Потом вернулась в город, устроилась в гостиницу
Слушая все это, я дошла до ящика и, выдвинув его, увидела пистолет. Аккуратно вынула и сняла с предохранителя, после чего двинула через гостиную к холлу. Честно говоря, я мало соображала, двигалась, как будто по инерции. Когда он назвал меня дурочкой, я резко вышла из гостиной и, поймав Митин удивленный взгляд, начала стрелять в его сторону, зажмурив глаза. Отдача была бешеной, я даже не ожидала, но справилась. Раздался один щелчок, второй, третий, четвертый, а потом кто-то вырвал у меня пистолет из рук. Я открыла глаза, они были полны слез. Рядом стоял Леха, озабоченно на меня глядя, а в трех шагах лежал Митя. Тело меня не слушалось, я рухнула на колени и подползла к нему. Он был еще жив. Я поймала его взгляд, он вдруг улыбнулся, с огромным трудом разлепил губы и, еле слышно прошептав:
– Молодец, - умер.
Я сидела в прострации и смотрела на его тело, слегка покачиваясь. Я потеряла ориентацию во времени и пространстве, и, наверное, могла так просидеть еще очень долго, не смущаясь стеклянного взгляда и крови, растекавшейся вокруг тела, если бы Леха аккуратно меня не поднял и не отвел в гостиную. Усадив на диван, вытащил из бара бутылку коньяка и бокал, налил целый и, протянув мне, сказал:
– Пей все. Через не хочу.
Я выпила, в какой-то момент подумав, что меня вырвет, но ничего, сдержалась. Почти сразу стало легче. Не то что легче, как-то тупее. Коньяк разлился по телу горечей волной, чувства немного отступили, но при этом я вдруг ясно осознала, что произошло, и подняла на Леху испуганные глаза.
– У тебя не было выбора, - тут же сказал он, наклоняясь ко мне и хватая за плечи, заглянул в глаза, словно пытаясь докопаться до самой сути, вычитать, что творится в моей душе. Я на его слова кивнула, хотя и не была с ним согласна. Вообще-то, у меня был выбор. Я могла не убивать Митю. Я могла вообще не стрелять. Или попытаться ранить. Но я его убила. Я убила человека. К счастью, в этот самый момент коньяк, удачно попав в пустой желудок, вдарил по мозгам, и вместо того, чтобы завопить от ужаса, я немного истерично рассмеялась. Леха вздохнул, качая головой.
– Пойдем, тебе надо поспать.
Он провел меня в свою комнату так, чтобы я не смотрела на тело Мити, уложил в кровать и достал мобильный.
– Форс-мажор, у меня в квартире тело, от которого надо избавиться.
– Ему ответили, Леха повесил трубку и посмотрел на меня.
– Он любил меня по-своему, - сказала я вдруг. Я внезапно успокоилась. Леха с моими словами явно согласен не был, но спорить не стал.
– Просто такие, как он, не умеют любить по-настоящему. В этом мы с ним похожи, я тоже не умею.
– Неправда, - перебил Леха, но я покачала головой.
– Правда. Если бы я умела
Дальше я не могла говорить, бессилие закрыло мне глаза, и я провалилась в сон.
Кто-то позвонил в дверь, и это вернуло меня к реальности. Открыв глаза, я уставилась в потолок, прислушиваясь. Лехи в комнате не было, но в коридоре явно что-то происходило. Перед глазами снова встала картина в прихожей. Слезы застили мне глаза, но самое ужасное было в том, что я чувствовала освобождение. Больше не надо было трястись от страха, боли, унижения. Можно было жить, как угодно. Карта моей жизни лежала передо мной, и наконец я сама могла рисовать на ней. Хлопнула дверь, все затихло, и я, с трудом поднявшись, вышла в коридор. Холл был пуст, ковер исчез, пол чистый. Правда, в стене была дырка от пули: Митя упал раньше, чем я перестала стрелять. Я зашла в гостиную: Леха сидел за столом в кухне и курил. Мы встретились взглядами, его хмурый, и мой безразлично-опустошенный. Затушив сигарету, Леха подошел и обнял меня, я уткнулась носом ему в грудь.
– Ты больше никогда не будешь страдать, - прошептал он, прижимая меня к себе.
– Я тебе обещаю.
Я хотела отстраниться, чтобы ответить, но он сильнее прижал меня и добавил:
– Я всегда любил тебя. С того самого момента, как увидел на другой стороне дороги. Ты рассматривала какого-то парнишку, и глаза у тебя были такие детские и мечтательные, наивные. А потом ты посмотрела на меня, и что-то вспыхнуло в твоем взгляде, что я просто не мог отвести от тебя глаз, словно на мгновенье заглянул куда-то дальше дозволенного. Я тогда понял: если не загляну еще раз, не прощу себе.
– Чуть отстранившись, он посмотрел на меня, по моему лицу катились слезы.
– Я и не думал, что такое бывает, но без тебя оказалось невозможно жить.
– Но ведь живешь же, - глотая слезы, улыбнулась я.
– Живу, - усмехнулся он, - после ранения я стал молиться. Просил об одном: чтобы ты была жива и чтобы все у тебя было хорошо. И всегда добавлял: Боже, если можешь, верни ее мне. И когда Борька пришел с тобой... Черт возьми, я оказался не готов. Просто не знал, что делать, не понимал, кто ты теперь. Теперь понял. Ты все та же девчонка, только до смерти перепуганная и забитая. Милана, - он посмотрел на меня, - я тебе обещаю, больше тебя никто никогда не обидит. Ты своей жизнью искупила свои грехи. Пора быть счастливой.
Я смотрела на него, не в силах передать того, что происходило внутри меня. Что-то ломалось, что-то строилось в один и тот же момент, одна Милана уходила, другая приходила. Посмотрев на Леху, я улыбнулась и сказала:
– Я согласна попробовать. Только если ты составишь мне компанию.
Он поцеловал меня в лоб и прижал к себе, а я позволила проникнуть в себя той самой любви, что озаряет наши жизни светом.