Карта нашей любви
Шрифт:
Тоби поднялся первый, по-медвежьи прижал ее к своей огромной груди, обдав жаром из влажных подмы-шек.
– Холли! Прекрасно выглядишь! Обожаю фиолетовый – тебе очень идет!
Осторожно придерживая юбку, Холли улыбнулась ему. Несмотря на взмокшие подмышки, она по-своему любила Тоби. Он был милым, дружелюбным и очень громким. Его девушка, однако, казалась орешком покрепче.
– Как дела, Пенелопа?
Подруга Тоби сдержанно кивнула, глядя на нее поверх бокала с вином. Когда Холли впервые встретила Пенелопу, она решила, что чем-то ее обидела,
– Можно сказать хорошо, если не считать того, что этот бар, похоже, превратился в зоопарк, – ответила Пенелопа. Она не потрудилась встать, но отправила Тоби к бару за бокалом, чтобы Холли могла присоединиться к ее бутылке «Пино Гриджио».
Другая пара за столом, Клемми и Борис, тоже не стали вставать, но приветствовали ее радостными улыбками. Много лет Холли боролась за то, чтобы чувствовать себя легко с чужими людьми, и в этой компании она всегда превращалась в другую версию себя – более уверенную и жизнерадостную, чем настоящая Холли.
– По стопочке? – предложил Руперт, который наконец высвободился из объятий Элианы. Это вызвало радостные возгласы за столом, к ним даже присоединилась Холли, которая однажды открыла, что правильное количество алкоголя может принести прекрасное забытье.
– Ну, Холли, ты уже придумала, что будешь делать на свой день рождения? – спросила Клемми. – У тебя же великая три-ноль, да?
– О господи, не напоминай, – простонала Холли.
– Я думаю, нам нужно всем нарядиться и постараться сделать что-то действительно веселое, – продолжила Клемми, подталкивая локтем Пенелопу в поисках поддержки.
Клемми, одетая в яркий оранжевый комбинезон с туфлями на шпильках в тон, всегда выглядела более чем нарядно, по мнению Холли. Но было приятно, что они заботились о ней.
– Вы, девочки, знаете самые лучшие места, – ответила она в надежде, что лесть придется к месту. – Я даже не представляю, куда можно пойти.
– Недалеко от «Спиталфилдс Маркет» открылся новый бар, – предложил Борис. – Там нужен секретный пароль, чтобы войти, или какая-то еще ерунда, но я постоянно вожу туда клиентов, так что могу выяснить.
– А когда твой день рождения? – спросила Пенелопа. Она не была так возбуждена, как остальные, но, казалось, ее в принципе ничего не может взволновать.
– Тридцатого июня, – вставил Руперт, возвращаясь с подносом текилы. Холли быстро сосчитала стопки – он купил каждому по две. Она уже слышала возмущенные протесты собственной печени.
– Ого, ты крут, – произнесла равнодушно Пенелопа. – Тоби никак не может запомнить дату моего дня рождения, даже через пять лет.
– Неправда! – Тоби стал ярко-красного цвета.
– Я помню, потому что мы познакомились в этот день, – сказал Руперт, передавая соль. Холли вспыхнула от удовольствия и улыбнулась ему. Она не могла поверить, что они вместе уже почти год – целых двенадцать месяцев, и она еще ничего не испортила.
Клемми первая проглотила
Борис положил руку на плечо своей девушке и потерся носом о ее щеку. Холли ни разу не видела проявлений особой страсти со стороны Клемми, но, похоже, его это нисколько не беспокоило. Они с Рупертом тоже не были чемпионами по проявлению страсти на людях, но после нескольких бокалов он становился очень сентиментальным.
Элиана не стала дожидаться остальных и уже жевала дольку лимона, ее глаза наполнились слезами. Поймав взгляд Руперта через стол и подмигнув ему, Холли подняла стопку:
– Ну, будем!
После еще трех текил, двух бокалов белого вина и горсти оливок на ужин, Холли обнаружила себя в запертой кабинке женского туалета с двумя письмами на коленях. Этого не должно было произойти. Предполагалось, что алкоголь отвлечет ее, направит мысли в противоположном направлении от неприятных открытий. В реальности же все, что он сделал, – это сорвал остатки самоконтроля и отправил ее туда, где можно было скрыться от любопытных глаз друзей.
Ей было очень сложно переварить содержание письма, не говоря уже о том, чтобы объяснить Руперту. Оставив личное письмо надежно свернутым, Холли уже во второй раз достала напечатанное и не стала сопротивляться порыву.
Дорогая Мисс Райт!
Я обращаюсь к вам из офиса «Адвокаты Олимпус» на Закинфе. Моя клиентка, мисс Сандра Райт, попросила отправить вам приложенное письмо, как только она скончается. С прискорбием сообщаю вам, что она отошла в мир иной.
Холли ничего не чувствовала, кроме оцепенения. Эта Сандра с такой же фамилией, как у нее, наверное, была родственницей, но Холли ее никогда не встречала.
Мисс Райт заверила нас, что все, что вам нужно знать, содержится в ее письме, но мы от себя хотели бы добавить, что ее дом, здесь, на Закинфе, вместе со всем содержимым, теперь принадлежит вам. Если у вас остались какие-либо вопросы, пожалуйста, свяжитесь с нами.
Еще раз приносим свои соболезнования,
Всего наилучшего,
Дом? Ее собственный дом? Скорее всего, тот, что изображен на фотографии, – дом, который служил талисманом матери на протяжении всей ее жизни, тот, что Холли видела в детстве столько раз. Она только развернула другое письмо, от Сандры, когда услышала громкий стук в дверь.
– Холли, ты здесь?
Она увидела длинные носки лакированных туфель Элианы под дверью.
– Сейчас выхожу! – ответила она, бурча под нос, пока убирала письма в сумку и спускала воду.
– Ты ушла тысячу лет назад! – напала на нее Элиана, пока Холли шла к ней мимо кабинок.