Карта утрат
Шрифт:
– Куда ж ты подевался?! – была первая ее фраза. – Я уж несколько дней тебя жду!
– Ма, сюда очень долго добираться.
– Ты ел? Я курицу вчера вечером зарезала – думала, ты вот-вот приедешь. Сейчас еду разогрею. Сколько ты за такси заплатил?
Она захлопотала, поставила кипятиться воду, отнесла его чемодан в спальню, и каждый раз, отходя от него хоть на пару секунд, она тут же возвращалась и задавала очередной вопрос.
Итянь не понимал, с чего начать. Отец пропал, но вот она мать – впервые за много лет рядом, живая, во плоти.
Пока мать кипятила воду
Они с матерью уселись пить чай. Стоявший посреди комнаты стол был таким высоким, что Итянь чувствовал себя коротышкой. Мать неловко примостилась сбоку на деревянной скамье – она никогда не позволяла себе толком отдохнуть. Итянь неожиданно подумал, что последние несколько дней мать живет в этом доме одна – впервые в жизни одна.
– Па… – начал было он, и из глаз матери тут же брызнули слезы. – Никаких новостей?
Она покачала головой.
– У нас в деревне все знают. И в городке рассказали. Я постаралась, чтоб побольше народа узнало. Но никто ничего не слышал. – Она нервно теребила завязку фартука. – И за что только твоему отцу все это?
– Мы его отыщем. – Уверенность звучала притворно, он и сам это слышал.
Итянь ничего не знал о том человеке, которым за эти годы стал отец. И как все теперь устроено в стране, он тоже не знал. Практической помощи ждать от него бессмысленно. Зачем он вообще приехал и как собирался помочь? Он тут всего-то пару часов, но уже ясно, что место это разрослось, что появилось пространство, где немудрено и затеряться.
– Я тут прикинул, как поступить. Может, сначала обратимся в полицию? – предложил он.
– В полицию?!
– Ну да. Подадим заявление. А они нам помогут.
– По-твоему, они там для этого сидят? Даже если ты придешь к ним без проблем, то там тебе их непременно найдут. Ты и впрямь слишком долго в Америке живешь.
– Но они, по крайней мере, с другими городами свяжутся. Разве нет?
Мать фыркнула:
– Ты думаешь, они там что, работают? Обзванивают другие города?
– Ладно, а что ты предлагаешь?
Мать не ответила, и он снова заговорил:
– Если ничего не выясним, давай все же поедем в полицию и подадим заявление. Они хотя бы в курсе будут. Заранее же не скажешь. В сельсовете еще есть тот фургончик?
– Смотри тут такое не скажи, засмеют ведь. Сейчас это называется “управа”.
Итянь
– Вот и ты! – воскликнул возникший на пороге мужчина.
Щупленький и бодрый, он был намного ниже отца Итяня, но такой же громогласный, разве что в голосе вместо требовательной строгости звучала благодушная непринужденность.
– Ох… – вырвалось у Итяня.
Стараясь унять подпрыгнувшее сердце, он скрестил на груди руки в надежде, что никто не заметит сковавшего его напряжения. Эта внезапная окаменелость случалась редко, зато если уж нападала, то внезапно и безжалостно. Заправщик на бензоколонке как-то знакомо ссутулил плечи – понурая фигура, голова опущена, щетинистый подбородок в тени. На какой-то миг он увидел отца: вот тот, ссутулившись, затягивается подобранным с земли окурком; вот, подобрав ногу, на которую прихрамывает, привалился к стене, чтобы немного отдохнуть. От этих картин Итянь замирал. Одного-единственного жеста хватало, чтобы отправить его в прошлое.
Однако лицо гостя казалось смутно знакомым. Итянь силился разглядеть под морщинистой кожей привычные черты.
– Ты ж меня не забыл, да?
– Что за глупости! Разве Дядюшку забудешь? – встряла мать.
Ну конечно, как он мог его забыть. Этот человек с изборожденным морщинами плутоватым лицом – один из немногих отцовских друзей, если их вообще можно так называть. Двоюродный дядюшка Тан. В детстве Итянь видел его неизменно в тусклом свете лампы, вечером, когда Дядюшка с отцом выпивали или играли в карты и дом, прочие обитатели которого старались держаться от этой парочки подальше, сотрясался от приступов хохота. Днем Дядюшка таинственным образом исчезал. Его даже прозвали Янезнаю – именно так отвечала его жена, когда за Дядюшкой приходили из сельсовета.
– Кое-кто нашептал, что в наши снежные края приехал чужестранец с красивым чемоданом. Вот я и пришел у твоей матушки справиться, может, она чего знает.
Мать принесла чаю и подсолнечных семечек, а сама уселась на трехногий стул возле двери и принялась растирать колени. В присутствии гостя-мужчины она за стол не садилась.
– Даже не верится. Наш самый знаменитый земляк, Итянь Тан, домой вернулся. Ты приехал из-за отца, да? – Дядюшка сокрушенно покачал головой: – Чудные дела…
– А у вас какие-то соображения есть? – спросил Итянь. – Лучше вас его разве что Ма знает.
– Честно говоря, мы в последние годы мало общались. Он стал… – Старик запнулся и посмотрел на мать Итяня.
– Одиночкой, – подсказала она, – все больше особняком держится.
“Одиночкой”. Странно, что она выбрала именно это слово. Сама идея одиночества предполагает потребность в других людях, а для отца такие сложные чувства были несвойственны. Он играл с Дядюшкой в карты и выпивал, потому что эти занятия доставляли ему удовольствие. Если он и здоровался на улице с соседями, то лишь потому, что в деревне так принято.