Картахена
Шрифт:
Утром я спросила у Пулии, слышала ли она хоть какие-нибудь сплетни о ребенке, который родился у английской горничной. Кто-то же должен был его видеть. Не могли же они прятать его в чулане или в подвале как постыдный секрет, тем более что Стефания крестила внука открыто, в собственной часовне.
Ты многого хочешь, хмуро сказала моя начальница, люди собственной родни не помнят, такие теперь времена, а тут без малого тридцать лет прошло. В поместье все время толпился разный народ, поди разбери, чьи это дети, чьи собаки, чьи машины на паркинге. Я слышала, что англичанка пыталась наладить со старухой отношения и два раза
Еще Пулия говорит, что гости в те времена приезжали надолго, целыми семьями, иногда они спускались в деревню за свежим сыром, а рыбу в поместье привозили рано утром, свежую, прямо к воротам. Как бы я хотела оказаться в этом здании тридцать лет назад! Услышать, как сдвигают стулья на веранде, смеются, флиртуют, звенят бокалами, заводят радиолу и танцуют босиком на теплом мозаичном полу. Но куда там, в начале нового века люди разучились танцевать и валять дурака, для этого надо как следует обкуриться, как моя соседка по общежитию в Кассино, танцевавшая в коридоре сама с собой.
Садовник похож на Стефанию, но это еще не все. Он мог бы спокойно перенестись на тридцать лет назад, сесть с молодыми хозяевами за стол, говорить с ними на своем ломаном итальянском, и никто не спросил бы его, откуда он взялся. Порода сильнее масти, как говорит моя тетка, владелица овчарни на склоне Урбано.
Да, я подозревала его еще в марте, самую малость, но подозрение казалось таким пустым и нелепым, что я загнала его в дальний угол. В тот день, когда я забралась в его жилище, я вообще не думала о своем расследовании. Я хотела отыскать его дневник, чтобы узнать, что он написал обо мне. Похоже, я начинаю привыкать к незаконному обыску. Я перевернула его тайную комнату возле конюшен, чихая от пыли, залезла даже в театральные костюмы, заглянула в корзину с выщербленными тарелками, перебрала винилы, сложенные стопкой у стены, сверху лежал «Incontro» Патти Право, моя мать тоже ее любит.
Сначала я нашла пенковую трубку Садовника и положила в карман. Потом я нашла блокнот, он завалился за больничную каталку, стоявшую у окна и служившую попеременно то столом, то диваном. В блокноте была исписана только первая страница – наверное, он сразу его потерял. Всего несколько фраз на английском, таких простых, что словарь мне не понадобился.
/ Синдром запястного канала, посмотреть в вик.
! Кусок гранитной скалы по-прежнему примыкает к стене поместья, а вот дерево срубили – теперь в прохладный сад со стены никто не спрыгнет.
! Вчера привезли из города ноты, и я играл шансонетки. Пианист я, конечно, паршивый, зато темпераментный – инструмент гудел, старики кивали и притопывали.
! Я готов спать с любой женщиной, если она хорошо пахнет, незаносчива и не болтает чепухи, и только о маленькой Петре я думаю как о существе без пола. Нет, хуже того – ее белая покорная шея, твердый зад, широкие ступни цвета светлого меда, губы, кисловатые, будто лепестки батарейки, вызывают у меня отвращение.
! Окно разбилось еще на той неделе, а стекло не вставляют. Повесил с утра свой свитер посушиться, а его унесло вместе
Вечером я дежурила, и в сестринской мне сказали, что никто не видел пианиста со вчерашнего дня, он даже ужинать не пришел.
– Ты часом не простыла? – спросила меня Пулия, и я заглянула в большое зеркало по дороге в библиотеку. Так и есть: под глазами сизые тени, нос блестит, на левом чулке петля, прямо как после драки. Я и чувствовала себя так – как в детстве, когда дралась с мальчишками во дворе.
Лифт был занят, и я пошла пешком по винтовому коридору. Кожа у меня зудела, ладони горели, я шла так быстро, что метлахская плитка трещала под каблуками, будто ореховая скорлупа.
В библиотеке не было ни души, как и на всем этаже, дверь была заперта, но я запаслась ключом еще утром, когда консьерж уходил завтракать. Я включила компьютер и набрала адрес блога, намереваясь попробовать еще несколько версий пароля. Теперь, когда у меня был новый подозреваемый, появились и новые варианты. Но стоило мне открыть страницу, как блог распахнулся сам, будто пещера с сокровищами. Его владелец забыл закрыть страницу! Тогда это показалось мне чудом, невероятным везением, но позднее я вспомнила, что сама же спугнула Садовника, ворвавшись в библиотеку в тот день, когда в гостиницу приезжал адвокат. Он печатал что-то важное, торопился, не попадал по клавишам, а когда увидел меня, скривился так, будто я принесла ему стакан наперстянки. А потом библиотеку заперли, потому что Вирга уехала втихомолку, решив не дожидаться сентября.
С экрана на меня смотрело пустое место для фотографии (вот это жаль), в профиле не было ни друзей, ни тех, кому разрешено читать записи, – похоже, он вел дневник для себя, просто чтобы не хранить его на бумаге. Я принялась листать блог сверху вниз, английские слова постепенно всплывали в памяти, мне почти сразу попалась сказка про Осу Беспокойства, которую я уже слышала, вернее, несколько слов из нее. The only way to get the Wasp of Discontent out of a girl is such that one would have to marry her inevitably and right then. Ну, вот тебе, Петра, и безупречный признак авторства.
Странно, что других сказок не было, я помнила еще две, по крайней мере. Дальше шли короткие заметки, я пробежала глазами одну, потом другую и поняла, что с разбегу читать такое не получится. Нужен словарь. В библиотеку зашел старший фельдшер Бассо и принялся разглядывать бутылки на верхних полках, самые дорогие. Выбрав нужную, он встал на цыпочки, снял ее, обтер рукавом халата и вышел, подмигнув мне с развязным видом. Ясно, на кухне снова посиделки, и его отправили за выпивкой. Во времена разрухи правила быстро меняются. Все, что здесь пропадет, спишут на библиотекаршу, а ее никому не жалко. Тем более что ее и след простыл.
Порывшись в Виргином столе, забитом заколками и пачками бумажных носовых платков, я нашла небольшую стопку бумаги, вставила ее в принтер и спокойно распечатала весь дневник. Распечатала, но читать не стала. Для этого мне нужно было остаться одной, самое меньшее, на несколько часов. Чтобы звоночки не звонили, постояльцы не стучались в дверь с капризами, а начальство не тыкало пальцем в плохо отполированные краны в хамаме. Сегодня я выберу время, ближе к вечеру. Теперь найти свободное время не так трудно, как несколько дней назад. А завтра будет еще легче.