Картель правосудия
Шрифт:
– Сволочь, – Уткин с трудом поборол желание заехать чем-нибудь тяжелым по его физиономии. Вместо этого он грохнул о стол стакан с остатками водки. Стакан разлетелся, и осколки впились в ладонь, но он даже не почувствовал боли.
– Иван Сергеевич, – укоризненно забормотал замминистра, до того не проронивший ни слова. – Не нужно так волноваться, не думаете же вы, что наш друг настолько жесток и бессердечен. – Он извлек из кармана носовой платок и, резким движением выдернув из ладони Уткина кусок стекла, прижал платок к ране.
– Что вам нужно конкретно? Деньги? Но у вас же их
– Нет, Иван Сергеевич, вы нас не так поняли, в данный момент ничего конкретного от вас не требуется. Мы хотим сделать вам довольно выгодное предложение. Ситуация спорная, вы можете согласиться, а можете и отказаться, и наш общий друг пытается использовать загадочные обстоятельства смерти вашей знакомой в качестве аргумента, способного вас убедить. Но если вы успокоитесь и выслушаете все внимательно, я думаю, вы согласитесь. Вы же разумный человек.
– Я обратился в слух, – съязвил Уткин и только тут заметил, что кровь из царапины на ладони капает на светлые спортивные брюки.
– Речь идет о вашем сотрудничестве с некой довольно могущественной организацией, так сказать, системой в системе…
Уткин вопросительно уставился на него.
– Неужели опять путч? – устало спросил он.
– Что вы, – вяло махнул рукой замминистра внутренних дел, – никаких серых кардиналов, государственных переворотов и прочей политики. Если вы успели заметить, на этой кухне собрались руководители всех ветвей системы правосудия в нашей стране, правда, Генеральный прокурор отсутствует, но, я вас уверяю, он мысленно с нами. Вот о системе правосудия и идет речь.
Зам, произнося речь, оставался практически неподвижен, упершись взглядом в переносицу Уткина, а сосед за него молча жестикулировал. В конце концов соседу надоело слушать эти обстоятельные увещевания, и он взял инициативу на себя:
– Короче, окружающий бардак тебя должен угнетать. По своему положению ты просто вынужден стать частью структуры, которая действует, возможно, нестандартно, но гораздо более эффективно, нежели государственная машина. И опять же по своему положению ты можешь рассчитывать на кресло в совете директоров.
Уткин не верил своим ушам. Наивно, конечно, было предполагать, что повальная коррупция существует только в Италии, но чтобы в России с ее извечной анархией и расхлябанностью, когда каждый гребет под себя, самозародилась организация, аналогичная итальянскому «спруту»?!
– А членский билет мне дадут? – осведомился он, не скрывая сарказма.
Сосед налил себе еще водки и заглянул в холодильник, надеясь, что грибочки там все-таки есть.
– Ты, конечно, можешь устроить скандал и послать нас к черту, со всеми вытекающими отсюда последствиями, а возможные последствия просто неограниченны, но можешь сказать «да» и неплохо себя после этого чувствовать.
– Жизнь вообще полна сложных выборов, – философски заметил замминистра.
– Никто не заставляет тебя
Уткин закурил и, слишком резко затянувшись, закашлялся.
– Освободись от этого.
– От чего? – Иван Сергеевич, пытаясь справиться с кашлем, схватил со стола стакан и, сделав большой глоток, закашлялся еще сильнее. В стакане была водка.
– От курения. И от приглушенного бешенства, которое грызет тебя, жизнь прекрасна и удивительна.
– Он прав, Иван Сергеевич, это только кажется, что все кончилось, на самом деле все еще только начинается. Когда меня поставили перед таким же выбором, я даже хотел застрелиться, но вовремя одумался, и теперь, как видите, со мной все в порядке.
«А это мысль, – подумал Уткин, – спасибо, что подсказали, застрелиться – и все, не станут же они ворошить это все после моей смерти».
…Застрелиться он не смог: поднес пистолет к виску, но нажать на курок не хватило мужества. Не смог даже снять оружие с предохранителя.
МИЛЬ
"Днем, 23 февраля, спокойно пообедав в ресторане гостиницы «Белград», я отправился в Домодедово на рекогносцировку, плавно перетекающую в акцию. Базу я организовал в автомобиле в километре от объекта; слава богу, теперь в Москве, как в любом порядочном городе, можно взять машину напрокат. В «секонд-хенде» приобрел экипировку, вполне подходящую для инженера-бюджетника средних лет без дополнительных источников дохода. Затем – в двух оптиках – контактные линзы минус семь и очки плюс семь. Надетые одновременно они позволяли видеть нормально, но толстенные сильные дальнозоркие очки искажали черты почти до неузнаваемости. В особенности учитывая, что на лоб надвинута шапка, подбородок закутан в шарф и окуляры составляют единственную видимую часть лица.
В образовавшемся после переодевания чучеле меня выдавала лишь одна деталь – собака. Впрочем, объективности ради надо признать, что она в полной мере соответствовала облику своего хозяина. Я выбрал на Птичьем рынке самую отвратительную и беспородную образину. Уступила ее по цене проезда на метро взбалмошная нервная женщина лет сорока пяти. Я еле отделался от нее: гналась метров двести, пытаясь даром впихнуть еще трех четвероногих страшилок.
– Они так любят друг друга! Они совсем ничего не едят! А как они чувствуют скопления темной энергии!
Насчет еды бывшая хозяйка Муси (так называлось это чудище), без сомнения, была права – животное достаточно долгое время совсем ничего не ело. На батон у меня под мышкой оно, вернее, она не могла смотреть спокойно, хотя предназначался он по первоначальному замыслу не для утробных нужд, а для завершения картины идеально безобидного человека.
Выгуливая вокруг трехэтажного особняка Сенатора Мусю, имя которой без ее ведома было расширено до Марии Стюарт, я обнаружил все необходимое для выполнения задания: почтовый ящик и водопроводный люк. С последним повезло: он был сильно приподнят над землей, торчал из-под снега.