Картель
Шрифт:
– Товарищ майор? – услышал он за спиной.
К нему направлялась Елена Матвеевна. Без шапочки, волосы уложены в красивую прическу, походка плавная, мягкая, грациозная, а взгляд улыбчивый и завораживающий.
– Здравствуйте, Елена Матвеевна… Как там наша больная?
– Прекрасно.
– Что, память вернулась?
– Нет, но внутренней гематомы нет, девочка идет на поправку. Дня через три можно будет выписывать. Вопрос, куда только, – и она выразительно посмотрела на Севастьяна. Дескать, если он следователь, то должен
– И для меня это пока вопрос, – развел руками Глушков.
– Что, ничего не узнали?
– Узнал. Василиса ее зовут. Ну, если она правильно назвала свое имя.
– Кому назвала?
– Несостоявшемуся насильнику.
Судя по заключению судмедэкспертизы, следов насилия на теле потерпевшей не было. Более того, даже девственная плева не повреждена. Так что Шемшуку очень повезло – отвечать ему придется за умышленное причинение вреда здоровью и применение насилия в отношении представителя власти. До пяти лет лишения свободы ему грозит, но получит два-три. А вот если бы дело дошло до изнасилования, тогда ему точно пришлось бы несладко.
– А ее пытались изнасиловать?
– Да, водитель фургона.
Севастьян осматривал куртку, которую Василиса оставила в машине. Не было там ничего такого, что помогло бы установить личность потерпевшей. Зато были обнаружены пятна бурого цвета, похожие на кровь. Экспертиза еще пока не дала своего заключения…
– За проститутку ее принял, пытался совратить, Василиса его укусила, и он ее ударил.
– Чем?
– Кулаком. Он у него как кувалда.
– Подонок!
– Ничего, он за это ответит.
– Это хорошо, что вы нашли преступника, – благодарно улыбнулась Елена Матвеевна.
– Ну, преступник он или нет, это установит суд. Но, в общем-то, подозреваемый сознался. Только вот непонятно, откуда взялась Василиса. Третий день уже пошел, а заявлений о ее пропаже не поступало.
– Может, сирота?
– Ну, может, и сирота. Но вряд ли беспризорная. Одежда у нее не из дешевых. Балетки фирменные, такие не меньше десяти тысяч стоят…
Балетки можно было и украсть. Или на панели на них заработать. Но Василиса не проститутка, Севастьян точно был в этом уверен. И вряд ли наркоманка. Возможно, кто-то просто пытался подсадить ее на иглу. От этого «кого-то» Василиса, видимо, и сбежала. Убежала от одного урода, чтобы попасть в лапы другого.
Преступник найден, изобличен, его ждет наказание. А дальше что? Нельзя выписать девочку в пустоту, значит, надо личность ее устанавливать, родственников искать.
В палату к больной Севастьян зашел в сопровождении Елены Матвеевны. Девушка полусидела на койке и листала глянцевый журнал. Повязки на голове уже не было.
– Привет, Василиса! – подмигнув ей, поздоровался Севастьян.
Девушка улыбнулась, с интересом глянув на него.
– Как здоровье?
– Ничего, голова не кружится, не тошнит, – бодро ответила она.
Голос
– Память не вернулась? – с надеждой спросил он.
– Нет, – вздохнула девушка.
– А то, что я назвал тебя Василисой, тебя не удивляет?
– Так меня Василисой и зовут, – удивленно вскинула она брови. – Да, меня Василисой зовут!
– А фамилия?
– Не помню. Но если вы скажете, я вспомню… Мне кажется, что вспомню…
– Иванова? – скорее в шутку, чем всерьез спросил Севастьян.
– Нет, не Иванова, – наморщив лоб, покачала головой Василиса.
– Кашеварова?
– Нет, и не Кашеварова… Не помню.
– А живешь где?
– Тоже не помню.
– Может, в Черноголовке?
– В Черноголовке? Нет, не в Черноголовке… А почему вы про Черноголовку спросили?
– А это название кажется тебе знакомым?
– Ну, слышала про Черноголовку… Но я там не жила…
– А что, вспомнилось что-то?
– Он про Черноголовку говорил…
– Кто он?
– Ну, человек…
– Какой человек?
– Большой такой! – Раскинув руки на всю ширину, Василиса обвела ими круг.
– Круглый?
– Бесформенный. И растекающийся.
– Растекающийся?
– Ну да, растекающийся. Как сливовое желе… Это я его таким вижу…
– Может, ты его таким видишь? – Севастьян достал мобильник, вывел на экран фотографию Шемшука, показал Василисе.
– А кто это?
– Водитель автофургона. Дальнобойщик. Это он ударил тебя по голове. Кулаком. Ты его укусила, а он ударил…
– Не помню.
– Он тебя в районе Черноголовки подобрал. И про Черноголовку мог говорить.
– Нет, это не он… А может, и он. Я не помню…
– А что ты в Черноголовке могла делать?
– Не знаю. Не помню.
– Но кто-то про Черноголовку тебе говорил.
– Ну, мне кажется, что да… Он когда вез меня, кому-то говорил…
– Куда вез?
– Не знаю…
– Кому говорил?
– Не помню… Ничего не помню, – Василиса пальцами сжала виски.
– Может, это ты говорила ему про Черноголовку? Может, тебе нужно было туда?
– Не помню.
– А родителей помнишь?
– Нет, не помню. Пытаюсь вспомнить, но не получается, – виновато посмотрела она на Севастьяна.
– И где жила, не помнишь?
– В Москве жила… Точно, в Москве… А где, не помню…
– Ну вот, уже что-то… – улыбнулся Севастьян.
– Да, это уже хорошо, – кивнула Елена Матвеевна. – Василиса, я тебе карту Москвы сейчас принесу, будешь смотреть и произносить вслух названия улиц. Вдруг вспомнишь.
Глушков одобрительно посмотрел на женщину: ему понравилась ее идея. Действительно, вдруг что-то щелкнет у Василисы в мозгу, когда она прочтет название некогда знакомой улицы. А там и номер дома вспомнится…