Картезианская лингвистика
Шрифт:
Однако, когда Гумбольдт заявляет, например, что человек «окружает себя миром звуков, чтобы воспринять в себя и переработать мир вещей» [Op. cit, 70; Там же, 80], он остается в рамках картезианской лингвистики, поскольку рассматривает язык прежде всего как орудие мышления и самовыражения, а не как функциональную коммуникативную систему вроде той, что имеется у животных. Уже в своих истоках язык «распространяется на все предметы, с какими сталкивается чувственное восприятие и внутренняя обработка последнего » [Ор. dt., 75; Там же, 75]. Гумбольдт считает ошибочным мнение, будто язык возникает в первую очередь из потребности во взаимопомощи. «Человек не так уж беззащитен, и для организации взаимопомощи хватило бы нечленораздельных звуков» [Ор. dt, 75; Там же, 81]. Разумеется,
Оригинальная разработка понятия «формы языка » как некоего устойчивого и неизменного принципа порождения, определяющего способы осуществления безграничного спектра индивидуальных «творческих» актов, которые составляют суть нормального языкового употребления, является значительным вкладом Гумбольдта в лингвистическую теорию. К сожалению, этот вклад не был оценен по достоинству и до недавнего времени никак не использовался40. Значимость теории Гумбольдта можно оценить, если, например, сравнить его понятие «формы» с тем же понятием у Хэрриса в его трактате «Гермес» (1751). Для Хэрриса язык — это прежде всего система слов. Их значения (символизируемые ими понятия) образуют форму языка, а их звучание — материю (субстанцию). Понятие формы у Хэрриса следует классическому образцу, в его основе лежит представление о внешнем виде, упоря * Выделено Н. Хомским. доченности. Однако в сочинении Хэрриса о языке нет и намека на то, что описание языковых форм должно быть чем-то большим, чем выделение элементов, категорий и установление связей между «элементами содержания» и «элементами выражения». Иными словами, мы не обнаруживаем у него того гораздо более глубокого проникновения в сущность языка, которое характерно для Гумбольдта; последний смотрел на язык не просто как на «шаблонную организацию» различного рода элементов; адекватное описание языка, по Гумбольдту, заключается в соотнесении этих элементов с системой порождающих принципов, число которых ограничено; эти принципы определяют вид конкретных языковых элементов и их взаимосвязи, они лежат в основе бесконечного разнообразия осмысленных языковых актов, какие только могут быть осуществлены41.
Разработку Гумбольдтом понятия «формы языка » следует рассматривать на фоне той оживленной дискуссии по поводу различия между «механической формой» и «органической формой», которая велась в период романтизма. А. В. Шлегель различал их следующим образом:
«Форма является механической, когда под воздействием внешней силы она запечатлевается на любом материале исключительно как случайное добавление без всякой связи с его качеством; например, когда мы придаем определенные очертания мягкой массе, которые она может сохранять в неизменности после отвердения.
Органическая же форма врожденная; она развертывает ся изнутри, приобретает определенность одновременно с полным развитием зародыша» 42 .
В пересказе Колриджа* это звучит так:
«Форма является механической, когда на данном материале мы запечатлеваем заранее определенную форму, которая не обязательно проистекает из свойств материала; например, когда массе сырой глины мы придаем
В обоих случаях контекстом этих высказываний служит исследование, направленное на то, чтобы выяснить, каким образом индивидуальные творения гения ограничиваются неким правилом и законом. Гумбольдтовское понимание «органической формы» языка и ее роли в определении облика индивидуальных речевых порождений является естественным побочным продук * Колъридж или Колридж Самюэл Тейлор (Coleridge S. N., 1772-1834) — английский поэт-романтик, философ и литературный критик. том дискуссии по поводу различий между органической и механической формой, в частности, в аспекте ранее обнаруженной связи между художественным творчеством и творческим аспектом языкового употребления (ср. выше, с. 46-48)44.
Столь же примечательны схождения между гумбольдтовским понятием «органической формы» в языке и разработанной намного раньше биологической теорией «праформы» (Urform) Гёте45. Понятие «праформы » было введено в качестве нового аспекта понятия формы, наряду со «статической» ее концепцией, представленной, например, в трудах Линнея и Кювье (имеется в виду понятие формы как структуры и организации).
Однако, по крайней мере на одном из этапов развития своих идей, Гёте стал рассматривать праформу как явление скорее логического, чем временного порядка. В письме к Гердеру (1787) Гёте писал:
«Прарастение станет самым чудесным творением мира, и сама природа должна мне завидовать по этому поводу. С этой моделью и с ключом к ней можно затем без конца придумывать новые растения, обязательно сохраняя последовательность; иными словами, даже если эти растения не существуют, то все же могли бы существовать, являя собой не призраки и иллюзии живописи или поэзии, а нечто, обладающее внутренней истинностью и необходимостью. Тот же закон можно распространить на все остальные живые существа» 46.
Таким образом, праформа — это нечто вроде порождающего принципа, который определяет класс физически возможных организмов. Разрабатывая это понятие,
Гёте постарался сформулировать принципы внутренней упорядоченности и единства, которые характеризуют данный класс и которые можно определить как неизменный фактор, постоянно действующий помимо всех поверхностных модификаций, обусловленных разнообразием внешних условий среды (см. [Magnus 1949, chap. 7], где содержатся соответствующие сведения).
Подобным же образом «языковая форма» Гумбольдта накладывает ограничения на все индивидуальные акты производства и восприятия речи на данном языке; в более общем плане универсальные свойства грамматической формы определяют класс возможных языков47.
Наконец, следует указать на необходимость рассматривать гумбольдтовскую концепцию языка на фо социально-политическую теорию48, а также учитывать его понимание природы человека, лежащее в основе этой теории. Гумбольдта называют «самым известным в Германии сторонником» доктрины естественных прав
Высказываясь против чрезмерности государственной власти (и против любого рода догматизма в вопросах веры), он выступает защитником основополагающего права человека на развитие своей индивидуальности посредством осмысленного творческого труда и ничем не ограниченной мыслительной деятельности:
«Необходимым условием всего этого является свобода, без нее даже самое одухотворенное занятие не может оказать благотворного действия. То, что человек не выбрал сам, в чем он ограничен и только руководим, не переходит в его существо, остается для него вечно чужим; он совершает свое дело, основываясь не на человеческой силе, а на механическом умении» [цит. по: Cowan 1963, 46—47; цит. по: Гумбольдт 1985, 40].