Картины Парижа. Том II
Шрифт:
Если бы только его обработка оказалась такой же простой, как и его культура! Это мучнистое вещество, легко распространяющееся по поверхности почвы, одержит верх над пшеницей, так часто обманывающей ожидания человека и потом исчезающей из рук земледельца, чтобы стать предметом самой пагубной и алчной спекуляции.
Вот почему я с нетерпением ожидаю успеха нового способа, который, будучи упрощен и сделавшись общим достоянием, усовершенствует процесс превращения в хлеб этих драгоценных корнеплодов. Если новый Триптолем{181} сумеет оградить существование народных масс от алчного монополиста, он заслужит мою глубочайшую благодарность, и я буду громко заявлять о выгодах, которые усматриваю в этом открытии, несмотря на то, что оно было отвергнуто невежественными и легкомысленными
Что касается меня, то я считаю, что это открытие — из числа тех, которым суждено оказать самое большое влияние на человека, на его независимость и счастье. По этому вопросу я разделяю взгляд господина Ленге{182}, умеющего быть столь красноречивым, когда он прав. Я, так же как и он, думаю, что хлеб, питающий человека, является в тоже время и его палачом; я считаю, что химия, самая полезная из наук, могла бы дать нам другой хлеб, приобретаемый менее дорогой ценой и находящийся в меньшей зависимости от крупных землевладельцев, этих тиранов общества, которые всегда покровительствуют алчным дельцам, делящимся с ними прибылью.
Опыт доказал возможность делать хлеб из другого вещества, кроме пшеницы; это уже большое достижение. Кто же может оставаться равнодушным к такому открытию и не видеть громадных выгод, которые оно может доставить человечеству?!
Вскоре после первого издания этой статьи были сделаны пробные бисквиты из картофеля, больше того: батат{183} был превращен в хлеб и бисквиты! Какое это сокровище для колоний, подвергающихся страшным конвульсиям природы, ураганам, уничтожающим все урожаи, — для колоний, страдающих кроме того и от опустошительных войн и от страшных капризов океана!
Картофельный бисквит превосходит пшеничный, но хлеб из батата имеет преимущества перед картофелем в том отношении, что батат мучнистее, менее водянист и содержит сладкое и питательное вещество, способствующее его превращению в хлеб и усвоению нашим организмом.
Не знаю, может быть мои горячие надежды меня обманут, но я думаю, что химия в один прекрасный день научится извлекать питательное начало изо всех тел и что тогда человеку будет так же легко добывать себе пропитание, как черпать воду из озер и фонтанов.
И что станется тогда с борьбой, внушаемой гордостью, честолюбием и скупостью, со всеми жестокими установлениями больших государств! Легкая, без труда добываемая и изобильная пища будет залогом спокойствия человека и развития его добродетелей. Все наши жалкие политические системы тогда ниспровергнутся. Трудитесь же, трудитесь, славные химики!
326. Милостыня
В Сен-Жерменском предместьи производили сбор в пользу несчастных погорельцев. Сборщики подаяний зашли в дом одного человека, слывшего большим богачом. Он принял их в очень холодной комнате, — дело было в декабре; пока они развязывали шнуры своих кошельков, хозяин бранил служанку за то, что она употребила целую спичку для разжигания вязанки хвороста и указывал ей на полуобгорелые спички{184}, оставленные для этой цели и хранившиеся в уголку камина.
Сборщики не ждали большой щедрости от хозяина, читавшего такую нотацию, но он подошел к потайному шкапу и извлек из него сумму, совершенно необычную для такого рода подаяний. Сборщики не могли не высказать ему своего удивления, особенно в связи с только что сделанным выговором прислуге.
Господа, — сказал им на это благотворитель, — да будет вам известно, что только путем таких сбережений я и могу подавать бедным крупную милостыню [27] .
27
Весьма возможно, что этот анекдот английского происхождения, но меня уверяли, что такой случай был и в Париже. Для распространения добра нет ничего лучше хорошего примера. Прим. автора.
Собираемая в Париже милостыня весьма обильна. Возблагодарим за это бога, источник всяческого добра. Милосердные души содействуют общественному порядку и спокойствию больше, чем все строгие законы и полицейские меры. Без таких благотворителей общественная
28
Приведем в качестве примера доктора Брейе. Каждое первое число месяца он тайком приносил своему кюре мешок с десятью тысячами франков для приходских бедных. В течение пятнадцати лет подряд он совершал это путешествие; в общем итоге он пожертвовал сто восемьдесят тысяч ливров. Делать добро — это уже много, а тут какое постоянство в добре!.. Прим. автора.
Советчик в делах туалета. С гравюры Вуайе по рисунку Лоренса (Гос. музей изобраз. искусств в Москве).
Не будь деятельной любви к ближнему, которая помогает в горе, несет радость обитателям чердаков, утешает нищего на его убогом одре, поддерживает его силы, доказывая ему, что он не забыт в своем жалком одиночестве, — не будь такой любви к ближнему, ежедневно находили бы умерших от голода людей, чердаки домов были бы всегда полны трупов, число преступлений увеличилось бы во сто раз. Своим спокойствием город в значительной степени обязан чувствительным душам, которые в то время, как закон карает преступления, заботятся о том, чтобы предотвращать их, и служат государству и королям, врачуя страдания и успокаивая жалобы и ропот. Эти редкостные люди должны быть ценимы правительством, которое, возможно, утратило бы свою власть, если бы они прекратили свои благодеяния. Будем же их чтить, воздадим им все уважение, какого они заслуживают. Никто не оспаривает презрения и негодования, заслуженного подлым или жестоким злодеем. Зачем же отказывать добрым и великодушным поступкам в уважении и славе? Зачем умалять и отрицать присущую человеку доброту? Ведь отрицанием нельзя поддерживать эту врожденную человеку добродетель. Софисты окажутся бессильными перед опытом. Жестокость в человеке — это та же болезнь. Тот, кто ни во что не ставит людей, представляет собой существо с изъяном, и мне хочется верить, что таких не много. Злоба порождается насилием; сострадание же — явление вполне естественное. Если мы заботимся о собственных интересах, то нередко заботимся и об интересах себе подобных; в молодости эта черта превращается даже в своего рода страсть, и это доказывает, что природа сотворила нас скорее добрыми, чем злыми. В жизни разбойника можно насчитать больше великодушных поступков, чем случаев проявления жестокости в жизни добродетельного человека.
Чувствительные души с умилением замечают, что человеколюбивые поступки в наши дни все умножаются; что достаточно сообщить о каком-нибудь бедствии или несчастном случае, чтобы пробудить в людях сострадание и милосердие; что бездну нищеты стараются заполнить благодеяниями. Она глубока, но не бездонна.
Журналь де Пари сделался вестником бедствий и проводником помощи, доставляемой несчастным. Ни одна жалоба до сих пор не осталась втуне. Такая роль делает этот листок бесконечно ценным и достойным уважения; деятельности его редакторов можно позавидовать.
В 1781 году рождение дофина{185} было как в столице, так и в провинции поводом ко множеству великодушных и патриотических поступков. Выпускали на свободу заключенных, выдавали приданое бедным девушкам, усыновляли сирот. Итак, добрые дела совершаются и, несмотря на все наше легкомыслие и непоследовательность, благотворительность царит среди разлагающихся нравов. Ибо люди почувствовали, что доброта души представляет собой высшую добродетель; что в удовольствии оказывать ближним услуги заключается нечто небесное и божественное, что величайшее и, быть может, единственное преступление — жестокосердие и что, в конце-концов, нужно рассматривать скупость как самый презренный и самый пагубный изо всех пороков.