Картонная пуля
Шрифт:
— Жанка, ты, что ли? В каком эфире?
Эта самая Дуда уже тоже понимает, что так дальше продолжаться не может, и начинает круто менять тему разговора:
— Коля, ты в ПТУ учишься?
— Ну.
— На машиниста козлового крана?
— Ну.
— У тебя сегодня день рождения?
— Ну.
— Тебя поздравляет с ним твоя подружка.
— Какая подружка?
— У тебя есть подружка?
— Ну.
— Как ее зовут?
— Лена.
— Вот как?.. Нет, с днем рождения поздравляет тебя твоя подружка Света
— Але, кто это говорит?
«С тобой, козел, уже никто не говорит», — хочет закричать Жанна Дуда, но в прямом эфире так себя вести не принято.
— Коля, — говорит она бодрым голосом, в котором уже начинают звучать истерические нотки, — включай радио «Лотос» и слушай свою любимую песню…
«…Может, ты ею подавишься!»
— …То есть студия этого «Лотоса» находится в конторе на Мичурина? — уточнил я у Жени Поляковой.
— Нет, и редакция, и студия находятся на последнем этаже общаги Академии госслужбы. На Красном проспекте.
— Что-то не припомню там такого общежития.
— Бывшее общежитие партшколы…
…Появились первые признаки вечера, когда я закончил вытаскивать из Поляковой последние детали и отвез ее к магазину. Она ушла, не попрощавшись и не поблагодарив за доставку.
…Впрочем, на городских улицах еще лежал день. Я имею в виду, что вечер всегда просыпается в лесу под деревьями и оттуда расползается по городам.
Чем больше город, тем позже в него вползает ночь. Наверное, есть на свете города, где никогда не бывает ночи А самый первый город, куда она приходит, это, наверное, Коченево. Или Тогучин.
А еще это зависит от души. Бывают души, где сумерки поселяются навечно. Но это не совсем про меня.
Глава 20
Порядки в общежитии Академии госслужбы, можно сказать, зверские, совсем не похожие на то, что творится по всей огромной стране России, где каждый человек теперь делает почти все, что хочет. На вахте в этой общаге сидит человек не человек, женщина не женщина… Древний грек, автор истории про подземную собаку Цербера, наверное, увидел подобное существо на входе в какой-нибудь свой амфитеатр, вот его и осенило насчет мифологии.
Сначала я просто хотел пройти мимо тетеньки, я даже и внимания на нее особого не обратил. Такие тетеньки везде сидят, тихо вяжут или телевизор смотрят. Но не тут-то было. Как раз передо мной шел паренек, его судьба и послужила мне примером.
— Стой, кто идет! — велела вахтерша тоном, не допускающим двойного толкования. — Куда направился?! Где пропуск?
Пропуска, естественно, не оказалось. Паренек начал мямлить нечто робкое про какие-то конспекты, будто бы крайне необходимые для постижения учебного процесса, каковые конспекты ему обещали выдать в четыреста первой комнате.
Нет, на
— Кто обещал? Кто там живет? — спросила она подозрительно.
— Таня Маслова, — стушевался искатель конспектов.
Совсем не науки интересовали юношу в этот час! Таня Маслова!
— Вот пусть она и выйдет. Оба распишитесь в журнале — во сколько пришел, во сколько ушел, тогда и занимайтесь.
— Как же она выйдет, если не знает, что я пришел?
— Сейчас кто-нибудь пойдет наверх и позовет.
Я как раз и поравнялся с вахтой.
— Ага, — заметил я деловым тоном. — Я позову, мне не трудно. Четыреста одиннадцатая, Таня Маслова…
Однако и мои непринужденные манеры завсегдатая не произвели впечатления на вахтершу.
— А ваш пропуск? — взревела она, как танковый двигатель на танкодроме ранним утром. — А вы кто такой?
— При чем здесь пропуск? Я по делу.
— Куда по делу?
— На радио «Лотос».
— Так бы и сказали. Вот телефон. Звоните.
Тетка подвинула мне детский игрушечный телефон без диска, вернее, с нарисованным диском.
— Как звонить-то? — не понял я.
— Вы трубку возьмите, а там вас услышат.
Вообще-то сейчас в мои планы не входило посещение студии. Я всего лишь хотел бросить на нее взгляд со стороны и ненавязчиво расспросить про тамошние порядки у здешних обитателей. Но отступать было поздно.
Действительно, телефон сработал, как было обещано.
— Слушаю, — сказала трубка мужским голосом.
— Э-э-э, с вами говорит поклонник вашего радио, — придумывал я на ходу. — Вы меня не знаете. Видите ли, я недавно вернулся из Индии, привез несколько пластинок с национальной музыкой и хотел вам подарить. Безвозмездно.
— Поднимайтесь на девятый этаж. Дверь будет открыта.
Минут десять-пятнадцать я гулял по общежитию, изучая внутреннее устройство… Все студенческие общежития дышат убогостью, а пахнут хлевом, но это не мешает их юным обитателям прекрасно себя чувствовать. Если у нас вся страна так пахнет, то какая может быть особенная тоска в общежитии?
В кухне на девятом этаже мешала ложкой в кастрюле девушка-бурятка с изумительно круглой головой, как будто выточенной на токарном станке.
— Я ищу радио «Лотос», — сообщил я доверительно, хотя на одной из дверей как раз и красовалась табличка с названием.
— Вон же оно, — подсказала повариха. — Вы звонили снизу?
— Звонил. А что?
— Потому что если не позвонить снизу, то к ним не достучишься. У них же там все время музыка играет, они не услышат. А звонок им нельзя делать, там же прямой эфир, мешать будет.
— Наверное, когда вы вырастете, то тоже будете работать на радио.
— Почему?
— Вы так во всем разбираетесь. Прямой эфир и все такое… А вам их программы нравятся?
— А я не слушаю. У нас в комнате приемника нет.