Картонная пуля
Шрифт:
Чего-нибудь — это, надо полагать, шампанское с апельсинами. Потом ее потянет на секс…
Я сходил в туалет и вернулся на диван к смятой подушке. Лег, накрывшись простыней, и подумал о Кате… И душа сразу превратилась в цветущий лут под теплым весенним солнышком…
…В состоянии полуобморочной влюбленности я живу уже две недели. Любовь — медленно захлопывающийся капкан. Возможность выдернуть душу и убежать пока еще есть. Многие так и поступают. Выдергивают и живут без боли. Но без боли — вовсе не значит, что это и есть счастье. Надо рисковать и ждать до последнего, пока ржавые зубы любви не вопьются в сонную артерию. А дальше — как повезет. Правда я лично не слышал, чтобы кому-то везло. В лучшем
Не только я, никто не слышал, чтобы кому-то повезло. Александр Грин умер, не дописав историю странных взаимоотношений деревенской дурочки и сына миллионера. Но и без окончания все так печально. Слова повести капают, как слезы. А оптимизм паруса из алого шелка — такая, же формальность, как налоговая декларация для новых русских… А если бы дописал… То никого бы не удивил… Грэй возвращается домой вечно пьяным, Ассоль — нечесанная в неглаженном халате, склоки, ругань…
Но… Если мы все ищем вечную любовь… Сколько уже лет?.. Не зря мне папа заезжал дневником по морде — надо было учить историю… Миллион лет, пятьдесят тысяч лет — какая разница?.. Если мы все так долго ищем, значит есть, что искать. Значит кому-то должно повезти. Почему бы не мне? Надо рисковать. Цена выигрыша необычайно высока.
Почти каждый раз я ночую у Кати. Один раз она приходила ко мне в гости… Мне лично все равно, где встречаться… Наверное, мой дом показался ей не самым уютным гнездышком на свете… Катя дала мне ключ, и под вечер с пакетом продуктов я отправляюсь в ее пустую квартиру.
Моя фамилия Кузнецов, а не Макаревич, сроду я не гонялся за кулинарными изысками. То есть, съесть-то изыск я съем с аппетитом, но чтобы самому слепить и обжарить — не особенно. А тут вдруг начал изобретать блюда — какие-то половинки картофеля, запеченные в соусе из тринадцати составляющих, или замороженные грибы, смешанные со свиными стружками и, как ни странно, с томатами — чтобы вечером покормить вернувшуюся с работы Катю. Прямо странный женский кайф — приходит муж с завода, а ты ему на стол выкатываешь тарелку лоснящегося от жира борща и свеженькие, брызгающие маслом котлетки с картофельным пюре и никакого дополнительного секса уже не нужно. Сначала Катя очень мило удивлялась. Я, говорит, привыкла перекусывать на работе бесплатно, поэтому дома не ужинаю. Но очень скоро и она стала находить удовольствие в моей стряпне… Правда она возвращается поздно, а говорят, наедаться на ночь вредно. Не знаю, не знаю, я всю жизнь плотно ужинаю и пока не умер.
Минут пятнадцать перед сном мы смотрим телевизор. Обычно Катя говорит, что устала и хочет спать, но сразу заснуть опять же не удается, потому что еще почти час мы занимаемся сексом. Офанно, что мне удается жить в таком режиме уже две недели без всякой «Виагры», но я люблю Катю, и у меня на нее встает без проблем, как в детстве. Даже когда ее нет. Я готовлю для нее ужин, и уже встает, потому что я представляю, как она будет есть и хвалить. И ей моя геперсексуальность пока тоже не в лом. Хотя для нее это, может, вовсе и не гипер… Но, в общем, я чувствую, что ей нравится. И хватает.
…Проходит время любви, и она засыпает, а у меня не получается. Всю ночь лежу, боясь лишний раз шевельнуться, и не могу уснуть. Будто рядом мина, и каждую секунду она может взорваться. Не помню, чтобы со мной такое раньше случалось… А днем у себя дома отсыпаюсь.
Однажды я сказал: «…Если бы я предложил выйти за меня замуж?» Катя сказала: «Если бы предложил, я бы подумала и согласилась». Я сказал: «Ты с ума сошла, ведь мне шестьдесят лет, я скоро умру»… А она: «Не говори глупостей».
Кто я для нее?
Я думаю теперь вот о чем: сколько это продлится? Вдруг Кате надоест? За две недели мы ни разу не поссорились. Так не бывает. Ни одной даже самой пустяковой размолвки. Она — это я. У нас все совпадает. И даже мы вдвоем лучше, чем я один. Нельзя же быть постоянно довольным собой… Как это будет — когда мы первый раз поссоримся? Крушение поезда или пустячок? Не хочу с ней ссориться убоюсь любой размолвки. В день, когда мы первый раз поссоримся, начнет умирать любовь.
…Интересно, что ей никогда не звонят по телефону. В смысле — молодые люди, потенциальные или реальные ухажеры.
«Я же сказала, что у меня никого нет, — объяснила она в ответ на мои осторожные намеки, — а те, кто был, давно сплыли».
Две недели я пропадаю у Кати. «Беретта» с глушителем в это время занимаются скучной, бесшумной мастурбацией на антресолях по соседству с прикорнувшим узбекским ТТ.
План ограбления практически готов. План вполне примитивный, и в простоте его главное достоинство. Правда я до сих пор не могу отчетливо представить финальную стадию. Вот я поднимаюсь с набитыми сумками… С подозрительным выражением на лице навстречу выступает дородный привратник. Если он один в холле, тогда вопросов нет. А если полно народу? Стрелять в каждого? Положиться на здравый смысл мирных граждан, которые не станут бросаться с голыми руками на вооруженного бандюгу и спокойно пропустят к выходу? Но опять же сразу поднимут вой и убегать станет в сто раз сложнее. А Клепикова как раз переживает, что так почти не складывается, чтобы в холле никого не было.
…Но я почти не думаю про план и про привратника.
Пока мне хватает денег, чтобы к ужину купить продуктов и хорошего вина. Зато я думаю вот о чем… Полжизни я высиживал мысль про свои гнилые страхи и некую абсолютную свободу, которую, якобы, можно заполучить на исходе шестого десятка. И вот когда, казалось бы, окончательно высидел, повстречалась Катя. И я начал сомневаться. Ведь и сейчас, без убийств и ограблений, без Африки и пальм, купающихся в лучах заката, я нашел то, чего по случайности или некоему высочайшему расчету был лишен всю жизнь.
Точно, точно так: тот, кто следит за мировым порядком и за тем, чтобы уровень пролитой человеческой крови не превысил определенную отметку, контролировал меня вполглаза, не обременяя себя решительными мерами, пока я не обзавелся двумя стволами и не выработал окончательный план ограбления со смертоубийствами. Тут этот, не знаю кто, счел необходимым вмешаться, предприняв некие Элементарные и необременительные для себя действия, а именно выставил на моем пути танцовщицу варьете. И таким простым ходом решил и мою, и свою проблемы.
Больше не хочу никого убивать и грабить, не хочу никуда уезжать. Что я потерял в Африке, когда в Новосибирске есть Катя? Хочу жить, как живется сейчас, любить, чувствовать взаимность и умереть на Катиных руках. Она выйдет за меня замуж, и мы никогда не будем ссориться…
…Самое главное — меня снова раздирает страх! И еще какой! Боюсь остаться без Кати…
17
Как и предполагалось, Валентина Филипповна явилась с шампанским и апельсинами, но, кроме того, и с дешевым молдавским коньяком персонально для меня, а это означало далеко идущие планы — что она рассчитывает на секс.