Картонные стены
Шрифт:
Такой неоднозначный тип красоты либо заставляет мужчин насторожиться и отойти в сторону, либо надолго пленяет. В памяти Самоваровой всплыли учебники по криминалистике, в которых можно встретить практически любой тип лица, в том числе похожий на этот. Ей почему-то вспомнились черно-белые нечеткие фотографии канувших в Лету эсерок, искусных воровок, нечистых на руку куртизанок, тесно связанных с криминальным миром…
И вместе с тем из глубины этого необычного лица, будто шедевр через подделку на холсте, едва заметно проглядывала, а скорее – угадывалась
Сложно сказать, произвела бы фотография на Самоварову такое впечатление, если бы девушка не исчезла, а, например, задорно болтая о чем-то с подружкой Жанной, накрывала бы сейчас на стол…
И еще Варваре Сергеевне показалось, что это лицо ей знакомо. Размазанное в ее недавних, снова ставших беспокойными снах, нечеткое, едва уловимое и тут же исчезавшее, теперь оно смотрело на нее с большого портрета, словно молча пытаясь что-то объяснить.
Улучив удобную минуту, Самоварова быстренько пересняла портрет на айфон.
Обедали втроем: Валерий Павлович, Варвара Сергеевна и Жанна.
У Тошки с няней, которых вновь прибывшие, как и хозяина, еще не видели, был отдельный рацион – так объяснила распоряжайка. Они уже отобедали и теперь гуляли у реки.
За угощением, состоявшим из летнего салата и явно вчерашнего, неизвестно кем приготовленного и подогретого Жанной бефстроганова с картофельным пюре, Варвара Сергеевна успела разозлиться на Валерия Павловича.
– Странно пировать в отсутствие хозяев, – не успев сесть за стол, тут же брякнул он.
Жанна пожала плечами:
– Вы же вроде близкий Андрею человек… Он звонил, просил сделать так, чтобы вы чувствовали себя как дома, просил надолго вас не бросать, – усмехнулась она.
– Хорошо хоть памперсы нам менять не надо, да? – тем же тоном ввернул Валерий Павлович.
Но шутка не прошла.
В доме невидимым, но душным, темным покрывалом, запрещая шутки и смех, зависла тревога.
Жанна закончила приготовления к обеду и, махнув гостям рукой на предназначавшиеся для них места, плюхнулась тяжелой задницей на дубовый, с высокой резной спинкой стул.
– Что ж… Угощайтесь! Добро пожаловать! – с преувеличенным задором выдавила она.
Как только салат был разложен по тарелкам, распоряжайка, не притронувшись к еде, снова вцепилась в мобильный, который, видимо, не выпускала из рук даже во сне.
Удивленно, словно не понимая, кому они теперь здесь служат, застучали серебряные ножи-вилки, высокие матовые стаканы на изящных крученых ножках недовольно наполнились водой.
Самоварова, проникшись симпатией к отсутствующей хозяйке, отметила, что для салата были предусмотрены отдельные небольшие тарелки, для горячего же – большие, тяжелые, с красивым цветочным орнаментом. И те и другие, равно как масленка и плоское, украшенное по бокам овальными витыми ручками блюдо для хлеба, были из одного прекрасного сервиза.
Видимо, здесь вошло в привычку принимать пищу за накрытым по всем правилам столом,
Ковырнув салат, Жанна поморщилась и пошла искать в кухонных шкафах недостававшую на столе солонку. Варвара Сергеевна приподняла пустую тарелку Валерия Павловича. Оставшись, как и она, без завтрака, он успел уничтожить свою порцию недосоленного салата.
Так и есть, сервиз антикварный: на тарелке она увидела зеленое клеймо Торгового дома Кузнецова.
Когда салат доели, Жанна неловкими, неприученными руками большой серебряной ложкой разложила по тарелкам горячее. Присела на место и, будто опомнившись, попыталась затеять с Варварой Сергеевной подобие светской беседы.
Вопросы, заданные безучастным тоном, были самыми банальными: как доехали и какова погода в Северной столице.
Валерий Павлович, до того молчавший, промокнул рот салфеткой и вдруг выдал:
– Экая вы самоотверженная подруга! Все, значит, бросили – и сюда, на стройку? Насколько я понял, вы приехали задолго до исчезновения Алины и так и живете здесь…
Повисла пауза.
Распоряжайка, перестав изображать из себя светскую даму, отложила в сторону приборы и напряглась.
– Такие были обстоятельства, – ответила она скупо.
Но Валерий Павлович, проигнорировав многозначительный взгляд Самоваровой, продолжил:
– И как же к этому относится ваша собственная семья?
Лицо Жанны болезненно скривилось, как утром в курилке:
– Считайте, что я на работе.
– Так и мы, голубушка, вроде как на работе! Хотя и по большой дружбе… И в связи с этим предлагаю внести ясность в ряд моментов, которые, надо сказать, еще вчера вызвали у нас удивление…
Жанна нервно хмыкнула и вновь схватилась за мобильный. В ее взгляде на неодушевленный предмет горела яростная надежда, словно айфон мог разом освободить ее от вопросов ненужных гостей и еще от чего-то другого, неприятного и мешавшего жить. Повертев телефон в руках, она демонстративно глянула на большие настенные часы, висевшие напротив.
– И?! – Голос звучал уже хамовато.
Только тогда Валерий Павлович, сообразив наконец, что имеет дело с барышней неуравновешенной, слегка сбавил обороты:
– Нет, Андрюшка вчера предупредил, что дела служебные его задержат допоздна, но он, конечно, мог с утра почтить нас своим присутствием и кое-что разъяснить. А то мы с Варварой Сергеевной чувствуем себя так, словно попали в какой-то квест…
– Попросила бы не обобщать, – вставила Самоварова. Она была раздражена. Обычно простой и прямой в общении доктор зачем-то принял сейчас неуместный образ интеллигентного сноба. Может, столовое серебро оказало на него такое воздействие? – Что касается меня, то я чувствую себя отлично. Только вот Пресли успел уже придушить несчастного воробья. – И она внимательно посмотрела на Жанну.