Картуз уполномочен заявить
Шрифт:
О втором думать не хотелось. Террористов в Кисляевке сроду не водилось, а появление бесчеловечных преступников, не считавшихся ни с какими потерями, могло привести к серьезным жертвам.
Тут в комнату влетел Ведеркин. Форма лейтенанта обзавелась интересным нововведением: из-под фуражки свисал буйный белопенный парик. Мокрые волосы липли на лоб подчиненного. Инспектор пожал ему руку.
– А я не знал, что вы хиппи!
– Не хиппи я, - ответил Ведеркин и очистил голову от вермишели.
Тут приглушенно зазвонил телефон. Сыщики огляделись.
–
Опыт и знания бывалого следователя безошибочно указали ему местонахождение телефонного аппарата. Ведеркин наткнулся на него к концу первого метра раскопок.
– Алло, - донеслось из макаронных глубин.
Звонил сторож знаменитой на весь мир Кисляевской фабрики макаронных изделий. Уцелел он только благодаря выучке участника Первой Мировой Войны вовремя нырнул в овраг. Ничего особо важного он не сообщил.
Следом позвонили из детского сада: пропала 3-я подготовительная группа, просили прислать милиционера с собакой.
– Пришлем. С избушкой.
– Может, тогда лучше с концертным залом?! Имени Чайковского. Музыку заодно послушаем!
– негодующе крикнули в трубку.
– Нет, - твердо ответил Картуз, - у избушки нюх лучше.
От макаронной фабрики остался только сторож да главный специалист по деланию дырок в макаронах. Они печально стояли на руинах, покрытых белыми островками лапши и лагмана.
Радостными выглядели только галки, довольно уплетавшие мучные изделия.
После беглого осмотра инспектором был найден красный сандалик. Похоже, с детской ноги. Его дали понюхать избушонку, после чего тот сделал стойку и взял след.
Инспектор двинулся по следам пропавших детей. Опытный сыщик по деталям легко установил картину исчезновения детей. Вот тут они спрятались, когда родители завели их в детсад. А здесь кто-то натер ногу и снял сандалик. Здесь они остановились и что-то достали из тайника в земле. Перед светофором дети стояли, ожидая зеленый свет. Один хотел выбежать на дорогу, но остальные его вернули - цепочка следов дважды выходила на проезжую часть.
Картуз пытался высчитать скорость передвижения пропавших, когда пребольно стукнулся обо что-то головой. Подняв глаза, он с удивлением увидел перед собой Ведеркина.
– Доложите ситуацию?
– спросил инспектор, потирая лоб.
Лейтенант приказал избушонке:"К ноге" и отрапортовал:
– Преследую преступника в составе восьми человек без одного сандалика.
– Интересно, - загадочно произнес Картуз и посмотрел на следы, по которым шел Ведеркин. Затем спрятал в карман лупу, отряхнул руки и просто сказал: Все ясно!
Лейтенант за время работы с Картузом уже привыкший к гениальности наставника, только спросил:
– Куда идем?
– В детский сад.
Предупредив воспитателей и переполошившихся родителей, что дети нашлись, инспектор попросил их подождать на улице. Он вошел в отделение 3-ей группы, открыл дверь спальни. На восьми кроватях лежали спящие дети. Возле семи из них стояло по паре маленькой
– Вы зачем фабрику взорвали?
– тихо спросил отеческим голосом Картуз.
Из-под одеял показались восемь чумазых мордашек, и одна сказала:
– Дядя, мы ели макароны на завтрак, вермишель на обед и лапшу на ужин. Так больше жить было нельзя!..
Глава восьмая
Дело о целофане,
или Сказка о вечном пакете
Утром, как всегда сделав комплекс оздоровляющих китайских приседаний на одной ноге и скушав полезную овсянку, Картуз взял стопку белой бумаги и направился к своему рабочему столу. Конечно, еще полезнее было бы поймать с утра парочку преступников, состоящих в розыске лет десять, но к огорчению Картуза он был вынужден дать бандитам погулять на свободе еще денек. Вчера Ивану Ивановичу позвонили с телевидения и очень просили выступить с расказами о своих приключениях. Сначала Иван Иванович, как человек скромный, отпирался, но потом решил согласится.
Он сообразил, что телевидение - прямой доступ к каждому потенциальному преступнику, а в обязанности Ивана Ивановича вдобавок к погоням за разбойниками, входила еще и профилактика преступлений, то есть их предупреждение. Вот предупреди человека, что за то, что он веточку отломал, ему придется месяц дубы окучивать и тот еще десять раз подумает, а стоит ли эту веточку ломать? Или пусть лучше сразу пойти дубы окучивать?
Сел Иван Иванович к столу и задумался крепко о своих приключениях. Начал писать, и такое из под его пера на бумагу полилось, что он сам в них сомневаться начал. И чувствовать себя начал не то Мюнхгаузеном, не то Врунгелем.
"Батюшки!- думалось ему,- никто же не поверит!"
А приключения выходили одно краше другого. И так Картуз разошелся, что чуть к историям картинки рисовать не начал.
В этот момент с силой хлопнула форточка и почувствовал Картуз, что зрение ему начало изменять. Все поплыло перед глазами. Мутное стало какое-то.
"Вот тебе и оздоровляющий комплекс!"" - с горечью подумал инспектор.
А перед лицом все буквы какие-то синие плавают:"хлебзавод номер пять". И куда инспектор не повернется, никуда от этих слов деться не может. Плавают и все. И шорох еще в ушах стоит. Решил тогда Иван Иванович к этому делу с професиональной дедуктивной стороны подойти.
"Что было перед этим?- соображал он.- Хлопнула форточка. А по том? А потом "хлебзавод" появился, а все остальное исчезло. Так. Кто открыл форточку? Хлебзавод? Нет. Он же кирпичный. Ага,- додумался Катуз,- ветер! Но слова сами по себе не летают. Хоть и синие. Они как правило на чем-то этим занимаются".
Это привело мысли сыщика в тупик. Тогда Картуз попробовал зайти с другой стороны.
"Отчего шум? От голода? Исключено. Овсянка с молоком бы пресекла. Может, ревматизм? Кости скрипят? Тоже нет. Этого оздоровидельный комплекс китайских приседаний недопустит."