Картуз уполномочен заявить

Востоков Станислав Владимирович

Группа миновала светлый вестибюль и двинулась гулкими тусклыми коридорами. Иногда по ходу на стенах попадались схемы невыполнимых, но оригинальных проектов Вечного Двигателя, Шапок-невидимок и видимок.

– А что, у вас тут и шапки делают?
– спросил Картуз.

– Нет. Просто одно время здесь работали два Димки в лаборатории Непризнанных гениев - англичанин Неви и француз Ви, так это их шапки.

– Ага, - глубокомысленно изрек инспектор.

Они свернули за угол, обошли скульптуру Дедала в разрезе,

объясняющую принцип использования крылатого двигателя в Древней Греции, миновали группу нобелевских лауреатов, забивающих козла.

– Ну вот и прибыли, - остановился Синяков перед белыми дверями, потрепанными учеными буднями.

– Рыба, - гаркнул сзади лауреат по физике.

Дверь закрылась.

Стены лаборатории были увешаны фотографиями Синякова рядом с выдающимися людьми, даже с Архимедом. Где раздобыл изыскательный завлаб Архимеда, никто не знал.

Расследование отпечатков было нетрудным. Наследил исчезнувший изрядно. Цепочка следов тянулась по клетке, спускалась на пол, пересекала спектроскоп, проходила по спящему лаборанту, поднима- лась на потолок и исчезала в вентиляционном отверстии.

– Э-э, - прокричал Ведеркин в шахту.

– У-у, - донеслось оттуда.

– Труба загибается по небольшим углом влево, на 40 градусов, - сказал умный Ведеркин.

Крошки сыра и следы на халате спящего показали, что бабакуда съела завтрак лаборанта и вытерла об него лапы.

– А почему он спит?
– спросил Картуз, рассматривая помощника светила через увеличительное стекло.

– Экзамен вчера сдал, - ответил Синяков, отечески глядя на студента.

При слове "экзамен" спящий застонал.

– Ну и как?
– спросил инспектор.

– Порядок.

** После похода в Институт Ненормальных Явлений сведений прибавилось мало.

На прощание Синяков сказал, что бабакуда с нюнзиком днем скорее всего будет отсиживаться в укромности и сокрытости, а на большую дорогу выйдет ночью. Об опасности и хищности ее никто ничего не упоминал.

До вечера Ведеркин, заведывавший художественно-просветительной работой в Кисляевском отделении ВАГОНа, отпечатал объявления с фотографиями. В них значилось:

Разыскивается гражданка Бабакуда (с нюнзиком).

Приметы: похожа на кенгуру, собаку и слона одновременно.

Особые приметы: при скрипе качелей впадает в спячку.

Просьба: без нюнзика не приводить.

Отметив границы микрорайона, где предположительно скрывался убегший, ВАГОНовцы принялись за дело.

Сгущались фиолетовые сумерки, дома загорались топазовыми окнами, слагающимися в причудливые узоры.

Ведеркин расклеивал объявления.

Приладив на стену последнее, он довольно разглядывал дело своих рук.

Сзади кто-то подошел, большая темно-синяя тень упала на листок.

– Сбежал?
– спросили его.

– Далеко не сбежит, - ответил лейтенант и пригладил

рукавом отклеивающийся уголок.

– Ну-ну, - сказали за спиной, и некто растворился в темноте.

Ведеркин нагнулся за сумкой с клеем и картой и оставался в такой позе минуты три: следы показали, что это была бабакуда. С нюнзиком или без осталось загадкой.

Лейтенант, понурившись, стоял перед Картузом.

– Ну, будет...
– шеф снисходительно похлопал его по плечу.
– Против качелей он не устоит, заодно и ребятишек здешних порадуем.

Сыщики нырнули в ближайшую мусорную свалку и через какие-нибудь полчаса из старой кровати, пылесоса, ящика из-под бутылок и кое-каких мелочей создали штуку, которой бы и Кулибин позавидовал. Конструкция держалась на медной проволоке и честном слове инспектора.

Качели приводились в движение Ведеркиным, сидящим в засаде, путем дергания бельевой веревки, конфискованной для проведения операции. Прищепки на ней поблескивали зеленым и казались светлячками, плавно парящими над землей.

"Маяк" пропикал двенадцать часов. Картуза видно не было.

Луна отражалась в лакированном козырьке Ведеркина. Монотонный скрип качелей отражался эхом от соседних домов. Прищепки, усыпляя бдительного лейтенанта, межденно маячили перед глазами.

Вдруг на стену слева от Ведеркина упала большая тень, напоминающая слона, кенгуру и собаку одновременно.

Лейтенант вскочил. Пятно тени на стене отпрыгнуло огромным австралийским скачком. Земля вздрогнула.

Ведеркин, человек в общем-то серьезный и не суеверный, в такой ответственный момент все же дал слабинку, но принялся зазывать животное:

– Ловись, бабакуда большая и маленькая, - приговаривал он.

Глаза лохматого зверя дальневосточной наружности были прикованы к качелям.

Наконец бабакуда не вытерпела, зевнула, с разбегу вскочила на качели и, странно, сама принялась их раскачивать. Картины была не для слабонервных, но Ведеркин выдержал.

После десятого качка бабакуда упала, вместе с качелями.

Неизвестно откуда появился Картуз. Накинул на зверя сеть и закрепил победу морским узлом. Бабакуда шумно храпела. Сыщики уселись на зверя.

– А где вы были?
– спросил лейтенант.

– Видите ли, мой друг, - начал Картуз, - я с самого начала не был уверен в надежности нашей конструкции. Допустить повторного убега ценного экземпляра было нельзя. И я решил подстраховаться. Я спрятался внутри и, когда животное прыгнула на наше устройство, прижал его лапы к бортику. В результате нашей борьбы амплитуда маха увеличилась. Бабакуда силилась выпрыгнуть, но мы так прочно засели в ящике, что это стоило бы ей больших трудов. Вы слышали, как зверь взвыл, почувствовал всю цепкость ВАГОНа? Тут как раз подошел десятый качок, бабакуда дернулась засыпая, и качели не выдержали.