Карты Любви : Священник
Шрифт:
Я вздрагиваю от прикосновения к талии.
– Все так плохо?
– смеется Джудас, и его смех похож на тихий рокот.
Я поворачиваюсь на табурете и поднимаю бокал вина.
– Ты заставляешь меня нервничать, - выпаливаю я.
– Я знаю, - его зубы царапают нижнюю губу в полуулыбке.
– Пошли, - он стаскивает меня со стула и тянет к себе на колени. Я сжимаю свой бокал с вином, выставляя его между нами, как оружие, а он смеется, выхватывая его из моей руки и делая глоток, прежде чем поставить
– Ты должна нервничать, - его рука скользит и прижимается к моей груди в области сердца.
– Это нервное хихиканье в твоем животе и учащенное сердцебиение. Инстинкт выживания. Твой разум твердит тебе бежать.
– Но мое сердце не позволит мне убежать от тебя, Джудас. – Ведь я пыталась.
Его губы дернулись.
– Я знаю.
– Знаешь что?
Он проводит костяшками по моей щеке. Его глаза вглядываются в каждую черточку моего лица, словно он пытается запечатлеть его в памяти.
– То, что ты моя. То, что мы одинаковые, ты и я.
– Узелок беспокойства в моем животе немного расслабляется. Он целует меня в лоб.
– Я же говорил тебе. Я не отпущу тебя, Делайла.
Я обнимаю его за шею и прижимаюсь губами к его губам. Отчаянное изнурительное чувство охватывает мое сердце, пока я продолжаю крепко сжимать его.
– Я люблю тебя, Джудас, - признаюсь я шепотом.
Легкая улыбка играет на его губах, и нечто, похожее на умиротворение, смягчает его лицо.
– Только испорченная душа может полюбить проклятую.
***
Мне совсем не хочется двигаться. Мне тепло и комфортно, пока я прижимаюсь щекой к груди Джудаса, а его руки обнимают меня. Бум, бум... Тяжелое биение его сердца подобно мелодии.
Подняв руку, я лениво провожу пальцами по его груди и через несколько секунд понимаю, что на его коже прощупываются маленькие шишки. Нет, не шишки - линии. Оперевшись на локоть, я начинаю рассматривать его грудь, прижимая пальцы к линиям, что искусно спрятаны под крыльями ангела, но тем не менее, они есть. Когда я приглядываюсь, то вижу, что это рубцы.
– Шрамы, - бормочет Джудас.
Я встречаюсь со взглядом его голубых глаз. Он пристально наблюдает за мной.
– От чего?
– От ножа, - он проводит ладонью по груди.
– По одной за каждый грех.
Мои глаза расширяются, и теперь я уже смотрю на отметины иначе.
– Их сотни. Джудас, это..
– Много. Я знаю. Мы с братом копим их с десяти лет.
– Я замечаю один, который, нанесен поверх чернил. Блеклая розовая линия, пересекающая черный рисунок. Я провожу пальцем по ней.
– Более свежий.
– Что она значит?
– Наш отец был гангстером, мама - ярая католичка, а мой брат - психопат. Сейнт считал, что лучше разрушать самым темным своим грехом тело, чем душу.
– Боже, насколько ужасна его семья?
– Подожди, так ты веришь в Бога?
Он ухмыляется.
– В это так трудно поверить?
– Ну, ты наркоторговец, Джудас. Так что… да.
– Разве профессия человека и его вера не могут быть взаимоисключающими сторонами жизни?
– Ты хочешь сменить тему в сторону разговоров о морали?
– Я верю в Бога. Просто моя вера отличается от веры других.
– Как это? У тебя с ним личные беседы?
На его лице появляется ухмылка.
– Что-то вроде того.
– Ты должен дать мне больше, Джудас. Ты вырезаешь грехи на своей груди, что противоречит церкви, разве это значит идти против Бога?
– Ну, Библия заставляет тебя верить, что мир черно-белый. Добро и зло. Бог и Дьявол. Но в свете всегда присутствует тьма, - он убирает волосы с моего лица, нежно проводя пальцами по коже.
– Ты прекрасный тому пример, Делайла. Такая порочность среди чистоты.
– Так ты все сразу?
– Нет. Я тебе уже говорил. Бог испытывает тебя. Думай обо мне, как об испытании на своем жизненном пути.
– Или о демоне, который пытается совратить людей на грех.
Его губы дергаются.
– Ну, либо так.
– Согласно твоей теории, мне кажется, я провалила свою проверку, - провожу кончиками пальцев по его пухлым губам, таким привлекательным.
– Так что я на пути в ад.
Он наклоняется и целует меня под ухом.
– Открою тебе секрет. Все лучшие люди там.
– Теперь ты крадешь реплики Льюиса Кэрролла, - смеюсь я.
– Ты был религиозным... раньше?
– Я не находил Иисуса в тюрьме, Делайла. Это такое клише.
– Прости, я не знаю, каково это попасть в тюрьму, а выйти уже священником. Мне кажется это ненормальным.
– Да, но это позволило сократить срок моего заключения на пять лет, - еще одна улыбка.
– Как можно оспаривать правильность этого выбора.
– О, Боже, да ты сам дьявол.
Рвущийся смех щекочет горло.
– Это было не так уж и сложно. Я годами ходил в церковь, слушал библейские стихи и проповеди. Мама заставляла нас читать эту хорошую книгу перед сном.
– Вау.
– Да.
– Но ты все еще священник...
– Последнее, что мне нужно, это привлечь чрезмерное внимание полиции. Имя Кингсли имеет не совсем чистую репутацию.
– Подожди, они знают о тебе?
Он фыркает.
– Мой отец и дядя управляют этим городом с восьмидесятых годов. Каждый знает, чем мы занимаемся, но никто не может это доказать. Несмотря на то, что мои обвинения ничего не имели общего с семейным бизнесом, они все равно притягивали ненужное внимание.