Карты Люцифера
Шрифт:
Артем повернулся и посмотрел на Ладейникову. Лицо у той казалось совсем потухшим. Она безучастно таращилась на пламя камина.
– Н-да, манипуляции… – повторил Трофим Петрович. – А ты хоть знаешь, почему у тебя не получилось? – обратился он к профессорше. – Вольт ты изготовила грамотно, применила его умело и своевременно. Почему же он не сработал? А, ведьма?
Ладейникова молча пожала плечами.
– А не сработал он потому, что просто не мог быть применен против меня. Против любого другого – пожалуйста. А против меня – нет!
Это сообщение прозвучало довольно пафосно и, видимо, предполагало столь же горячий отклик со стороны слушателей, однако его почему-то не последовало.
– Вы спросите: почему?! – воскликнул он с актерскими интонациями, хотя сидящие вовсе не проявляли нездорового любопытства. – О! Это длинная история! Никогда и никому еще я ее не рассказывал.
– Отчего же вы выбрали в качестве слушателей именно нас? – насмешливо спросила профессорша.
– Поскольку вы действующие лица этой истории.
– Вот даже как? – Насмешливые интонации в голосе Ладейниковой трансформировались в ядовитые.
– Попрошу не перебивать, если желаете слушать.
– Я лично не очень, – отозвалась профессорша.
– А зря. История не только очень интересная, но и весьма поучительная. Особенно для неудачливой ведьмы. И молодому человеку не мешало бы послушать. Тем более что мой рассказ непосредственно касается и его. Только скажи, Артем, почему ты желал моей смерти? Допустим, у ведьмы имелись определенные основания. А тебе-то я что плохого сделал?
– Мне?! А разве вы меня не кинули? И не один раз.
– Как понимать слово «кинул»?
– Неужели не ясно? Перво-наперво в этом Доме творчества бросили. Сначала притащили туда, непонятно, кстати, для чего. А потом… оставили.
– С чего ты взял, что я тебя оставил?
– То есть как?!
– Просто в возникшей суете мы потеряли друг друга.
– Ну, конечно!
– Значит, с первой претензией разобрались. А какова же вторая?
– Деньги… Куда они делись?
– Извини, о каких деньгах ты говоришь?
– У меня в тайнике хранилась крупная сумма. Она пропала.
– А я тут при чем?
– Но деньги давали вы?
– Я? Когда?
– Ну, не вы. Ваш этот… Иван Николаевич… Вон тот… – Артем указал на лежащий на полу труп клеврета. – Он расплачивался со мной за эмали. Потом еще давал… На поиски карт. Ведь я по вашей команде карты искал. Все эти деньги да плюс наследство старца Колычева исчезли.
– Это какого же Колычева? – с интересом спросил Трофим Петрович. – Уж не спекулянта ли старинными вещами?
– Что ты с ним дискуссию завел? – раздраженно произнесла профессорша. – Не видишь, он морочит тебе голову. Нашел кого слушать.
– Ни про какие деньги я ничего не знаю, – спокойно сказал Трофим Петрович, не обращая внимания на реплику Ладейниковой. – Ты что же, мой друг, считаешь: деньги у тебя украл я? Абсурд! Выдумал тоже… – он громко засмеялся. – Выходит, меня принимают чуть ли не за банального уголовника. Домушника… Залез в квартиру. Обокрал… А может, это вон она, твоя новая подружка?.. То ты с ней на ножах. То заодно… Убивать меня пришел. С кем же ты, голубь?
– Сам по себе, – ответствовал Артем. – Но хочу по-честному. Для чего мне голову морочить? Я далек от ваших дел. Вся эта потусторонняя ахинея не для меня.
– Хватит, Трофим! – воскликнула Ладейникова. – Надоело! Время позднее, пора и по домам.
– Какая ты быстрая, – ехидно отозвался хозяин дома. – Сначала изничтожить меня хотела, а теперь на мировую решила пойти? Не выйдет, лапочка. Знаю тебя. Ладно, пора открыть карты. Марья Ивановна! – громко крикнул он. Как из-под земли возникла экономка, словно все время стояла за дверью и дожидалась распоряжений. – Прибери со стола.
Экономка, ни слова не говоря, извлекла из кармана фартука тряпку, проворно
– Вот ты думаешь, сколько мне лет? – спросил Трофим Петрович у нашего героя.
– Лет пятьдесят, наверное.
– А вот и нет. Значительно больше.
Артем с недоверием взглянул на хозяина:
– Шестьдесят?
– Даже не сто.
Артем хмыкнул:
– Да вы, батенька, Мафусаил! [46]
46
Мафусаил – библейский персонаж, согласно Писанию, один из праотцев человечества. Прожил 969 лет.
– Я родился в 1620 году в Богемии в семье знатной, но обедневшей, аккурат сразу после великой битвы у Белой Горы. [47] Батюшка мой, хотя и был чешским дворянином, сражался за австрийцев. В битве той он сложил свою буйную голову…
Артем громко засмеялся и встал.
– Мне, по правде говоря, надоело слушать эти сказки, – заявил он. – И я пошел домой.
– Сидеть! – рявкнул Трофим Петрович. – Я тебя не отпускал, щенок!
– Погоди, – успокаивающе дотронулась рукой до плеча нашего героя Ладейникова. – Послушаем его воспоминания. Тем более они не лишены интереса.
47
Битва у Белой Горы – переломный момент первого периода Тридцатилетней войны. Сражение между чешскими войсками, с одной стороны, и объединенной императорско-баварской армией, с другой, состоялось 8 ноября 1620 года. Чехи потерпели поражение, в результате чего Чехия утратила независимость, на триста лет попав под власть австрийских Габсбургов.
Артем неохотно опустился на свое место.
– Так-то лучше, – заметил хозяин. – И попрошу вести себя пристойно. Вы оба и так наворотили много дел. Не усугубляйте… А потом… – тон его внезапно изменился, став почему-то игривым, – …мы ведь не враги, а скорее соратники. Так что мне хочется поделиться… Никогда никому не рассказывал полностью своей биографии.
«Соратник выискался, – подумал Артем. – Влепить бы тебе пулю в лоб». Взгляд его вновь остановился на «парабеллуме».
– Так вот, – продолжил Трофим Петрович, – детство и отрочество мое пришлось на лихую годину. Удивительно ли, что к шестнадцати годам я сам стал лихим рубакой. Однако ни к какой стороне не примыкал. Валленштейна [48] я уже не застал, но с его ребятами погулял вволю. О наших проделках можно было бы рассказывать часами… Но сейчас речь о другом. Война кончилась в сорок восьмом, но только на словах. Я к тому времени возглавлял небольшой, но весьма хорошо обученный и поднаторевший в военных делах отряд. Постоянного хозяина мы не имели. Нанимались то к одному, то к другому владетелю, благо, раздоры между княжествами продолжались. Цветущие некогда земли пребывали в упадке. В Германии и Богемии свирепствовали шайки разбойников. И курфюрст Саксонский нанял мой отряд, говоря современным языком, для искоренения бандитизма. Происходило это, как сейчас помню, летом 1666 года.
48
Валленштейн Альбрехт Венцель Евсевий (1583–1634) – полководец, главнокомандующий войсками империи в Тридцатилетней войне. Убит в результате заговора.