Карты печали
Шрифт:
Королева поклялась, что это неправда, и Д'оремосу пришлось поверить ей. Д'оремос поклялся, что это неправда, но Т'арремос решил не верить ему. Мар-Кешан знал: что было - было; он пришел ко мне.
Низко поклонившись, он заговорил тихим журчащим голосом, который напомнил мне само море.
– Я что-то должен сказать тебе, господин, как другу. Давай выйдем во двор.
– И пальцами он быстро добавил: "Это касается Линни."
Я вышел.
И там, без любопытных ушей, подслушивающих нас, и любопытных глаз, следящих за нашими
Он сразу же отправился в комнаты Линни, потому что слуга может входить и выходить, никто не обратит на это внимания. И в ту же ночь двое слуг - старик из Вод и согбенная старуха Земель (краски скорби могут нанести на лицо большие изменения) отправились в пещеру высоко в горах.
Королева заявила, что ее Плакальщица заболела и вынуждена была отправиться домой, к своим родным. А так как это сказала Королева, это было правдой. Она также сказала, что Т'арремос сильно заболел и принял Чашу, что удивительно для такого молодого человека, но вполне правдоподобно, потому что знак на его лице свидетельствовал о скрытой болезни.
Это была правда - и неправда.
– ЧТО В ЭТОМ БЫЛО ПРАВДОЙ?
– То, что он умер.
– А ЧТО БЫЛО НЕПРАВДОЙ?
– Я убил его. Своими руками. Потому что он явился в мои апартаменты после ухода Линни и плевал на меня, и ухмылялся своим кривым ртом и называл меня предателем. До его прихода я размышлял о предательствах, и на меня как будто нахлынул густой красный туман. Когда туман рассеялся, Т'арремос лежал подо мной. Я сидел на нем верхом, мои руки были на его шее. Но в теле его не было дыхания, лицо у него было серо-синее, а карта на щеке - почти багровая. Я выпустил его и побежал к Д'оремосу, который принял меня без возражений, только слушал и вздыхал. Он попросил меня подождать, пока он поговорит с Королевой. И, не докладывая заранее, что было с его стороны большой смелостью, он отправился к ней.
Когда он вернулся, в руках у него была Чаша Королевы.
– Поставь ее на свои подушки около его тела. Потом возвращайся сюда. Ночь проведешь со мной, я научу тебя иным радостям, неизвестным Королеве. Пусть кто-нибудь другой обнаружит Т'арремоса. Будет сказано, что он принял Чашу, потому что ты не хотел прикоснуться к нему, а то, что было в нем изломанного, не дало ему умереть легко и быстро. Мы коротко оплачем его, как подобает принцу, но без больших церемоний, как и подобает неверующему. Потому что он не поверил правде Королевы и заслужил смерть.
Я сделал, как советовал Д'оремос, а когда я вернулся, у него был накрыт стол фруктами и винами, и мы провели долгую полную удовольствиями ночь. Таким образом он привязал меня к себе узами еще более тесными, чем раньше, но он был хорошим наставником, и за долгие годы я много узнал от него о царствовании Королевы.
– НО РОЖДЕНИЕ?
– Да, рождение. Ты хочешь знать о рождении, а не о смерти. Но они так переплетены между собой. Терпение,
– КОРОЛЯ. ДА, Я ЗНАЮ. ВСЕ НА СВЕТЕ - ПРИВИЛЕГИЯ КОРОЛЕЙ. ТОЛЬКО РАССКАЖИ МНЕ О РОЖДЕНИИ.
– Еще пять месяцев Седовласая прожила в пещере, ей прислуживал Мар-Кешан. Раз в неделю я отправлялся в горы верхом на белом коне Королевы, вдыхая запах ковыля и срывая цветы триллиса. Я привозил с собой полную суму фруктов и сладостей, и других вещей, чтобы вызвать у Линни аппетит, хотя она не хотела ничего, кроме еды, которую для нее готовил Мар-Кешан. Он приручил дикую козу и получал от нее молоко. Они жили как отец с дочерью, если ты способен представить себе это.
– Я СПОСОБЕН ПРЕДСТАВИТЬ ЭТО.
– А потом, однажды, когда я был там, у нее начались схватки, и я остался с ней. Она ни разу не вскрикнула, хотя я видел, как движение ребенка внутри колыхало ей живот, как волны на море.
– Ты знаешь, что нужно делать, Мар-Кешан?
– спросил я, вдруг испугавшись.
– Я - человек Вод, - сказал он, - а дети появляются, плывя на волне. Не бойся, мой господин.
И я перестал бояться. Вместо этого я размешал в вине один орешек люмина, тот, что остался. Тот, что я не дал Линни. Тот, что я хранил при себе в шелковом мешочке, висевшем у меня на шее.
– Выпей, - сказал я ей в минуту затишья между приливами.
– Это облегчит его движение.
И, доверяя мне, она выпила. А когда она начала терять сознание, она взглядом снова простила меня.
Ребенок родился, а она даже не проснулась, чтобы посмотреть на него. Он вышел, как сказал Мар-Кешан, плывя на волне. Он был синий, пока Мар-Кешан не пошлепал его ладонью по спине. Тогда он закричал и стал розовым и белым. А когда он очистил ребенка от его странной пенистой оболочки, я увидел то, чего боялся. Дитя было девочкой и у нее были золотистые волосы.
– Значит, ты должен забрать ее, - сказал Мар-Кешан.
Я кивнул. Он так долго был со мной, он знал, о чем я думаю.
– Что ты скажешь Линни?
Мар-Кешан не колебался.
– Когда она проснется, я скажу, что у нее был мальчик, что он родился мертвым, и что все это случилось много дней назад, и тело давно уже растащено на куски на погребальных столбах. Она поверит.
– Правда Королевы, - сказал я.
– Правда Королевы, - ответил он, но в глазах его стояли слезы печали.
– Она прекрасный ребенок.
Но имел ли он в виду ребенка, который был у меня на руках, или того, что спал, опьяненный люмином, на соломе, я не знаю.
– И...
– Я тайными тропками принес дитя во дворец. Королева подержала ее мгновение в руках и коснулась ее желтых волос, потом отдала ее мне.
– Скажи им, что ребенок - мой и что он мне не нужен.
Я так и сделал. Остальное ты знаешь.
ПЛЕНКА 11. СООБЩЕНИЕ КОМАНДОВАНИЮ
МЕСТО ЗАПИСИ: Пещера N 27.
ВРЕМЯ ЗАПИСИ: Первый Год Короля, Первый Патриархат,