Карусель
Шрифт:
Она взяла его руку и сжала ее.
— Знаете, я никогда бы не подумала назвать любой ваш поступок нехорошим. Но скажите мне сейчас, если вы приняли какое-то решение. — Ей казалось, что выражать соболезнования не стоит. Ведь в тот момент разве могли они его утешить? — Я хотела бы, чтобы вы знали: вы всегда можете на меня положиться.
— Это очень любезно с вашей стороны. Не представляю, что здесь можно предпринять. Осмелюсь предположить, я скоро привыкну к мысли о том, что нельзя заглядывать в будущее, но сначала это будет немного сложно, поскольку лишь это грело мне душу в тоскливом
— О, не говорите так! Это ужасно! — в отчаянии воскликнула Белла. — Неужели я не могу ничего сделать? Я чувствую себя настолько беспомощной…
Какое-то время он просто смотрел на нее.
— Ну, есть кое-что, — наконец произнес он. — Я хотел бы, чтобы вы выполнили одну мою просьбу, Белла. Вы были необычайно хорошим другом для меня, и теперь вы нужны мне как никогда.
— Я сделаю все, что вы пожелаете, — сказала она, и ее сердце забилось быстрее.
— Боюсь, это высшее проявление эгоизма. Но я не хочу, чтобы вы уезжали этой зимой, на тот случай если что-то произойдет. Знаете, моя сестра скончалась через три месяца, после того как заметили первые симптомы.
— Я готова сделать для вас много больше.
Она положила руки ему на плечи и заглянула в его грустные голубые глаза. Она внимательно рассматривала его лицо, бледное и утонченно-прозрачное, и нежные губы, все еще дрожавшие перед ужасом смерти. Она помнила эти губы и глаза, когда он еще заливался мальчишеским смехом, а его щеки краснели от волнения во время веселых выступлений. Потом она опустила глаза.
— Интересно, могли бы вы заставить себя жениться на мне?
Она отвела глаза, но знала, что он залился ярким румянцем, и, сгорая от стыда, она бессильно опустила руки. Время, которое пришлось ждать его ответа, тянулось невыносимо долго.
— Я не настолько эгоистичен, — прошептал он дрожащим голосом.
— Да, я боялась, что эта мысль может вызвать у вас отвращение, — всхлипывая, произнесла она.
— Белла, как вы можете так говорить! Разве вы не знаете, что я должен испытывать гордость? Разве не знаете, что вы единственная женщина, которая мне когда-либо нравилась? Но я не позволю вам приносить себя в жертву ради меня. Я видел, как умирают от чахотки, и я знаю, насколько это омерзительно. Думаете, я позволю вам ухаживать за мной и выполнять отвратительные обязанности сиделки? К тому же вы тоже можете заболеть. Нет, Белла, не подумайте, что я неблагодарен, но я не могу на вас жениться.
— Думаете, для меня это жертва? — спросила она с трагизмом в голосе. — Мой бедный мальчик, вы никогда не видели, что я любила вас всей душой, а когда вы были так счастливы и беззаботны, я чувствовала, будто мое сердце разорвется, потому что я стара и некрасива. Вы забыли о том дне, когда поцеловали мои руки: для вас это была лишь шутка, но когда вы ушли, я горько плакала. Вы никогда не сделали бы этого, если бы не думали, что мне уже сорок и это ничего не значит. А порой, когда вы брали меня под руку, я едва не лишалась чувств от любви. А теперь, полагаю, вы презираете меня. — Она не выдержала и зарыдала. Но вскоре она нетерпеливо
— О, Белла, Белла, не говорите так! Вы разбиваете мне сердце.
— А вы думали, с моей стороны это самопожертвование! Я спросила вас только потому, что хотела быть с вами каждую секунду: если бы вы заболели, я не смогла бы вынести и мысли о том, чтобы к вам прикасался кто-то другой. Я была одинока, ужасно одинока, и теперь я хотела сделать последнюю попытку стать счастливой.
Она рухнула в кресло и закрыла лицо, но Герберт, встав на колени рядом с ней, взял ее за руки.
— Посмотрите на меня, Белла… Я думал, вы предложили это, поскольку знаете: мне придется оставить работу в банке и найти человека, который ухаживал бы за мной. Я никогда не подозревал, что вы действительно испытываете ко мне такие чувства. И мне стыдно, потому что я был слеп. Но разве вы не знаете, что больше всего на свете мне хотелось бы всегда быть с вами? В этом случае моя болезнь больше меня не волнует, ведь она принесла мне счастье, на которое я и не надеялся. Белла, если вы ничего не имеете против того, что я беден, и болен, и недостоин вас, вы выйдете за меня замуж?
Ее тихие рыдания прекратились, и лучезарная улыбка прогнала печаль прочь. Какое-то мгновение, пока Белла осознавала значение слов Герберта, она смотрела на него с неким сомнением, потом, наклонившись, поцеловала его руки.
— О, мой дорогой, вы сделали меня такой счастливой!
Когда они наконец пошли к мисс Ли, заплаканные глаза Беллы лучились невыразимым счастьем. И почтенная дама, взглянув на Герберта, больше не удивлялась увлечению своей кузины, потому что его лицо, такое честное и милое, было подобно лицу молодого красивого святого на старинном полотне.
12
У Фрэнка вошло в привычку после работы приходить на чай к мисс Ли, но когда он прибыл на Олд-Куин-стрит в тот день, она удивилась бледности его лица, на фоне которой неестественным блеском сияли его темные глаза. Они казались больше, чем когда-либо, и его обеспокоенный вид подсказал ей, что он испытывает страдания: его губы были плотно сжаты, словно он твердо вознамерился держать себя в руках.
— Вы так опоздали, — заметила она. — Я думала, вы не придете.
— Я очень устал, — ответил он напряженно.
Она налила чай и, пока он ел и пил, взялась за чтение вечерней газеты, чтобы дать ему возможность взять себя в руки. С восхитительной проницательностью она одна из всех друзей Фрэнка умела распознавать его душевное состояние. И хотя мисс Ли никогда не намекала на свою осведомленность, понимая, что для него будет унизительно осознание того, насколько плохо ему удается скрывать свои чувства, она могла совершенно незаметно управлять им. Наконец, сходив за табаком, поскольку они разместились в библиотеке, он раскурил трубку. Дым тяжелыми клубами окутал его.