«Касалась Муза щёк моих…»
Шрифт:
Что значит знак сей в мире зыбком?
Пошли мне разуменье, Боже, –
Как жить, чтоб Небо не тревожить?
…А жить непросто, ой непросто, –
Забыт и Бог, и Человек.
В мозгах свирепствует короста,
С катушек съехал целый век, –
Ложь беззастенчиво струится,
Лишь не фальшивят в пенье птицы.
Сурово время – мир суровый…
Вдруг показалось мне на миг,
Что
Знакомый с детства Божий лик.
Жестоко время. Что же дальше? –
Избавь, Всевышний, нас от фальши.
С верой
Я бегу по водной глади,
Подо мной пружинит твердь.
Не гони ты, Бога ради,
Ветер, волны не гони;
Для меня волненье – смерть;
На воде, как на батуте,
По поверхности скачу.
Я подобен капли ртути…
Чуду жизнь моя сродни, –
Над волною вдруг лечу.
Так приходит ко мне вера, –
Что сомненья, что мне шторм?
В Божий мир открылись двери,
К ним я с радостью бегу, –
С верой всё мне нипочём.
«Усмирит Он, знаю, море»,
Знаю, Он меня ведёт:
Я с иконой чудотворной –
На заветном берегу;
Светом дышит небосвод.
Однажды в сельском Божьем храме
Дневная бабочка порхала, –
«За упокой» – молитва маме
В тот скорбный час в тиши звучала.
…А над погостом в синем небе
Кружилась тихо бела лебедь.
Письмо Кате
Воли человека и Сам Господь не понуждает, хотя многими способами вразумляет.
Я удивляюсь молодым,
Тебе я удивляюсь, Катя!
Не освежает воздух дым,
О, как сегодня дым некстати!
…Давно костры уже сгорели,
И дует ветер очищенья;
Ну, что ты, Катя, в самом деле,
В каком живёшь ты измеренье?
Словам поверила легко
И в пустоту открыла двери…
Подумай, бабке каково
Узнать, во что ты нынче веришь?
Сними с очей же, Катя, шоры
И древние молитвы вспомни…
Осядет муть, исчезнут споры,
Не поменять у древа корни.
Исчезнет, Катя, едкий дым,
От веры предков не отступим.
Да, нелегко вам, молодым,
Порой наивным, но не глупым.
Недавно в сельской церкви был,
Молились маленькие дети…
Подумал, здесь мой прадед жил, –
Дороже нет земли на свете.
«Не нам ведь пастырей судить,
Не нам
По вере предков надо жить», –
Шепчу слова я пред иконой.
Касалась Муза щёк моих…
Поэт
Велика Россия, а позвонить некому…
Он – утлый чёлн,
Он – ледокол,
Он – миноносец, он – корвет,
Он – парусник времён Петра…
Роняя строки на ходу,
Поэт, подобно кораблю,
В житейском море шествует один.
Ему и штормы нипочём,
И не пугают его рифы,
Но затхлый штиль поэту хуже смерти.
А безразличие толпы?
А фарисейство власть имущих?
Кому дано понять Творца?
Он – Человек, но он – Поэт.
И, как никто, он уязвим;
Творец не терпит пустоты…
Корабль опустится на дно,
В унынье моря и покоя,
А миру… миру всё равно…
Возможно, в шторм
Скучают волны?
Жизнь моя – пора осенняя,
Дни и ночи заметает
Снегом ароматным,
Нет в душе моей покоя,
Вспоминаю многократно,
Как стену я сам построил
Из булыжников обиды;
Из-за них ли, ошибаясь,
Сам себя возненавидел?
Что теперь? Я каюсь, каюсь,
Измениться я пытаюсь.
Жизнь моя – в цветах осенних:
Астры, флоксы, георгины…
Всё мне в радость. Куст калины
Запылал огнём закатным.
Всё, что было, всё возвратно:
Я судьбу свою морскую
На мольберте нарисую,
В жизни новой, повторяясь,
От любви не отрекаясь,
Изменю судьбу седую.
Было всё, ошибки были, –
Я простил – меня простили.
О чём мои ночные сны?
Пишу я в них стихи другие,
Где рифмы свежие-живые;
Но мне не спрятаться в стихах, –
Как не хватает тишины!
И к ней ползу я на бровях…
Ночью
Старался рифмы я прогнать
Той ночью безуспешно.
Они печальны: «ать-два-ать…» –
До боли безутешны.
Кто горестных направил в стих,
Маршировать заставил?
…Касалась Муза щёк моих
Горячими устами.
Удача где-то рядом кружит,
Но не приходит в гости,
А я уверен, я ей нужен,
И строю в мыслях мостик…
Два берега двух жизней разных:
На том цветы танцуют,
А я в снегах на этом вязну