Каштановый омут
Шрифт:
– Адам правильно говорит, – подтвердил Иэн, кивнув жене. Она не любила Францию и французов, и ее не волновала судьба тех, кто предпочел нормандские земли английским. – Но, – продолжал он, прежде чем леди Элинор успела высказаться, – этот вопрос не из числа первоочередных. Прежде всего мы должны решить, ждать ли нам действий Людовика, или давить на Винчестера, Гуало и Пемброка, чтобы они начали наступление, или же начинать самим потихоньку очищать страну.
– Мы ничего не можем сделать, не предупредив для начала о своих намерениях Пемброка, – быстро вставил Адам. Джоанна не могла видеть глаза матери, потому что они были опущены,
Пережив худшее, Иэн быстро поправлялся, но все еще не восстановил былые силы. Джеффри и Адам отправились на коронацию Генриха III без него, а Элинор неторопливо перевезла мужа домой, в Роузлинд. Переезд так утомил Иэна, что он провел последующие два дня в постели, однако вот у него уже разгораются глаза в предвкушении боев, хотя в груди время от времени все еще слышатся подозрительные хрипы.
Ее собственный муж, Джеффри, был не намного лучше. Джоанна наблюдала, как он, хромая, обошел камин, чтобы наполнить кубок из бутыли, стоявшей на столике рядом с Иэном. Не так уж много времени прошло с тех пор, как Джеффри едва не умер от боевых ран, которые оставили его хромым. Однако ни боль, ни увечье не погасили его страстного желания быть все время в первых рядах сражающихся. А что до Адама… Джоанна недовольно фыркнула, когда Адам подтвердил ее мысль, пока она еще даже не успела ее додумать. Он тепло улыбнулся матери и сделал радостный жест, совершенно не понимая, что его слова были, как нож в сердце леди Элинор.
– Ты не должна беспокоиться, что мы нарушим планы Пемброка, мама, – весело произнес он. – Я уже говорил с ним на этот счет, и он сказал, что любой переполох, который мы сумеем вызвать на юге страны, будет ему на руку, поскольку…
– Ему на руку, конечно, – отрывисто прервала его Элинор. – Никогда не думала, что Вильям захочет использовать нас в качестве живца. Но это случается с мужчинами, которые забывают, что у них есть друзья и семья, когда дело касается вопросов чести. Я не сомневаюсь, что для дела короля будет полезно, если мы оттянем на себя всю силу и ненависть Людовика, пока…
– Мама! – воскликнул Адам. – Зачем ты оговариваешь Пемброка? Я ведь еще не пересказал тебе сути нашей беседы.
Иэн засмеялся, и смех его утонул в приступе кашля. Элинор и Джоанна вскочили на ноги, но он отмахнулся от них.
– Сидите, сидите. Я просто подавился слюной от смеха. А тебе, Адам, не помешало бы немного здравого смысла матери. Она ведь сама делает то, в чем обвиняет Пемброка. Она приносит в жертву его доброе имя ради того, чтобы удержать меня от действий, из-за которых, по ее мнению, может пострадать мое здоровье.
– Чепуха, – парировала Элинор, но была рада видеть смущение в глазах сына. Адам обожал отчима и никогда сознательно не сделал бы ничего, что могло бы навредить ему. Теперь он будет осторожен. – То, что я сказала, – чистая правда. Я не имела в виду,
– Если мы отправимся изгонять врагов, это будет не на твоей земле, – раздраженно заметил Иэн.
– Это все очень хорошо, – мягко вмешался Джеффри, полагавший, что леди Элинор не так уж далека от истины. Иэн был еще не совсем здоров, о чем свидетельствовала и эта внезапная резкость вскоре после смеха. – Но врагов нужно будет тщательно выбирать. Адам не успел сказать о том, что Пемброк, согласившийся, что любые действия против людей Людовика будут полезны, потребовал также, чтобы это были такого рода действия, какие можно быстро закончить или прекратить, не закончив. Он уже планирует двинуть против принца армию и призовет нас к себе, как только эти планы дойдут до стадии воплощения.
– Раньше начнешь – раньше закончишь, – заявил Иэн.
– Да, но только не в том случае, если начнешь осаду Лондона, – со смехом ответил Адам, не сводя глаз с лица матери. – Джеффри совершенно прав, и я как раз собирался сказать то же самое.
Иэн обвел взглядом молодых людей.
– У меня повреждена грудь, а не голова, – сухо произнес он. – Что дало вам повод думать, что неделя, проведенная в постели, размягчила мне мозги? Я могу стерпеть, когда женщины меня считают недоразвитым ребенком, поскольку это их способ любить, но и вы двое начинаете ласкать мой слух. Каковы новости при дворе о действиях Людовика?
– Самая главная состоит в том, что Людовик, как только пришла весть о смерти Джона, предложил Губерту де Бергу сдать Дувр, а Губерт дерзко отказался и выявил такое сопротивление атакам Людовика, что принц, убедившись, что город не сдастся, убрался в Лондон зализывать раны.
– Нет, – предостерегла Элинор, – этого не может быть.
Иэн колко взглянул на нее, но тут же понял жену. Это предостережение не было очередной попыткой защитить его от самого себя, но реальной оценкой событий.
– Ты хочешь сказать, что не веришь, будто Людовик оставил надежду взять Дувр? – спросил он.
– На этот счет я ничего не могу сказать: откуда мне знать, что у него на уме? Нет, я имела в виду, что он вернулся в Лондон, имея на то иную причину, и вовсе не зализывать раны.
На это трое мужчин согласно кивнули.
– Он никогда не владел Дувром и не много потерял, сняв осаду, – высказал общее мнение Джеффри. Тут он запнулся и посмотрел в глаза Иэна. – И я говорю это не для того, чтобы ласкать ваш слух, милорд, а только потому, что я действительно верю. Мы должны подождать и выяснить, что собирается предпринять Людовик, прежде чем приступать к активным действиям.
Подумав немного, Иэн кивнул.
– Да, мы можем подождать немного, пока наступит затишье. Однако мы все согласны, не так ли, что нам предстоит тяжелая война, и если погода не будет суровее, чем обычно, нам придется сражаться всю зиму?
– Да.
– Следовательно, сидеть, сложа руки глупо, – продолжал Иэн. – Мы немедленно должны приступить к найму и подготовке людей. Это будет совсем не похоже на экспедицию во Францию или Уэльс, когда мы могли объявить мобилизацию и забрать воинов из наших собственных замков. В каждом замке необходимо оставить полный гарнизон, даже когда мы выезжаем с полноценным войском.