Касиан
Шрифт:
— Хорошо, я согласен исполнить его волю. Делайте все, что нужно.
Обступившие его касианцы одобрительно закивали. Несколько медиков помогли ему подняться на ноги и увели в соседнюю комнату. Она была намного меньше, в ней почти не было следов разрушений. Похоже, это был переносной медицинский модуль. Дениса раздели, помыли от грязи, немало скопившейся на его теле после стольких дней скитаний. Затем, облачив в больничную одежду, уложили на небольшой операционный стол, надежно зафиксировав его руки и ноги ремнями. После, он почувствовал, как что-то холодное коснулось кожи его головы. Он невольно вздрогнул, но
— Дыши, ты должен сделать вдох!
— Мне больно. Нет, отпусти, не заставляй, прошу!
Тьма окружала его, сковывала, проникала в каждую клеточку его существа, почти невыносимой болью. Но он был не один. В этой тьме присутствовал кто-то незримый. Он не давал тьме окончательно растворить его, заставлял продолжать существовать, и он был неумолим. Требовал продолжать существовать, несмотря на невыносимую боль. Вдох. Он требовал, чтобы он сделал вдох, но это было выше его сил. И тут он сделал его за него. Он пытался сопротивляться этим взрывам боли, но невидимые путы не отпускали. Теперь они овладели всем его естеством, и они заставляли делать вдох, снова и снова. Каждый из них взрывал тьму яркой вспышкой света, и постепенно она стала отступать, унося с собой и боль. Вместе со светом вернулись и звуки, и он услышал, словно сквозь сон, голоса, такие родные и знакомые.
— Все будет хорошо. Сисиль, видишь, он дышит, сам. Значит, все будет хорошо.
Эти голоса, они так знакомы, но он никак не мог вспомнить, чьи они. И тут в голове прозвучал голос:
— Как это ты умудрился забыть о них?!
Этот голос, он тоже был знаком ему. Голос, который он в последний раз слышал так давно. И тут его словно прошила вспышка энергоимпульса.
— Отец!
— Ну, хоть это помнишь, уже неплохо.
Голос прозвучал насмешливо, но как-то по-доброму. Мысли его все прояснялись.
— Мама, ну, конечно! А второй голос доктора Роулта, он жив!
Денис попытался заговорить, но онемевшие губы не слушались, да и во рту сильно пересохло. Приложив немало усилий, он только смел еле слышно прохрипеть:
— Пить.
Его услышали. Почти в ту же секунду он почувствовал, как его рот наполняет живительная влага, стекая в высохшее горло. Затем, он почувствовал, как к нему прикасаются руки, нежно гладят по рукам и лицу. Далее прозвучал голос доктора:
— Дени, ты нас слышишь?
— Да.
Губы по-прежнему были онемевшими, и он еле мог управлять ими, но все-таки мог.
— Замечательно, попробуй открыть глаза.
Он попытался, но веки были слишком тяжелые и не хотели подчиняться. Было такое ощущение, словно от него требуется поднять на руках гоночную машину.
— Ну, давай, малыш, посмотри на нас.
— Надеюсь, мне не придется за тебя еще и моргать. Хватит того, что пришлось заставлять тебя дышать.
На этот раз в его голове прозвучал голос его брата. Денис вздрогнул и, наконец, смог открыть глаза. Он увидел лишь два расплывчатых неясных
— Прости.
Услышал он извиняющийся голос доктора. Затем тот, по-видимому, обратился к его матери.
— Все лучше, чем я ожидал. Его зрачки реагируют, значит, со зрением все будет хорошо. Теперь ему нужно время, и все придет в норму.
Только тут Денис понял, что очень сильно устал и едва удерживается на краю сна. Не прошло и минуты, как он, все-таки, сорвался и погрузился в его теплые пучины.
Первое время он почти не просыпался, но вскоре силы стали возвращаться, и он стал больше бодрствовать. Тело было, словно чужое, и не хотело подчиняться. Ему не удавалось выполнять даже простейшие действия. Во всем полагаясь на заботу окружающих, его даже кормили из рук. Это злило, но одновременно и заставляло прилагать максимальные усилия вернуться, как минимум, к своему обычному состоянию.
При этом он все время слышал голоса в своей голове, голоса мертвых. От этого ему казалось, что он сходит с ума. Он как-то рассказал об этом доктору, и тот незамедлительно решил провести сканирование его головы. Его подключили к аппарату, и тут он услышал удивленный возглас доктора.
— Ничего себе! Ячейка… Она приросла к твоему мозгу, словно корни пустила, только странно как-то они расположены, огибая один участок.
— Он не хочет разрушать мое сознание.
— Кто?
— Касиан. Он только что сказал об этом голосом моего отца. Он все время говорит со мной голосами тех, кого я знал, и кого уже нет.
Доктор молча отключил его от аппарата. Сев на стул у его постели, долго молчал, что-то обдумывая. Затем заговорил, глядя куда-то в сторону.
— Это все удивительно. Может, все-таки не так уж и ужасно снова слышать тех, кто был тебе дорог.
С этими словами он пристально посмотрел на своего юного пациента, а тот лишь тяжело вздохнул в ответ. В тот момент он точно не был согласен с доктором. Однажды, не выдержав, он попросил Касиан замолчать.
— Прекрати, прошу, я больше не могу так!
Он почти прокричал это. В ту же минуту в комнату, где он лежал, почти вбежали его мать и доктор Роулт. Они застали своего подопечного в слезах.
— Денис, что случилось? Великий Касиан, ты никогда не плакал с раннего детства.
На их лицах был написан неподдельный ужас, так что он пожалел о своей несдержанности. Им и так было нелегко.
— Все нормально. Я просто, кажется, задремал. Наверно, что-то приснилось, простите.
Они переглянулись и постарались его успокоить. Когда он снова остался один, в его голове раздался голос Тойлонта.
— Нашел время сопли распускать.
— Ты не понимаешь, мне больно слышать их снова. Хотя, с чего тебе понимать? Ты ведь никогда этого не ощущал.
— Да, неужели? А может, это ты как раз понятия не имеешь о потери, настоящей потери. Когда часть тебя умирает, и это повторяется тысячи раз. Твое тело раскалывается на части, а в это время ты испытываешь муки тысячи умирающих, тех, кто был твоей частью, буквально. Начинаешь желать умереть, но не можешь.