Каспар Фрай-2 (авторский сборник)
Шрифт:
Глава 43
Стоял один из последних погожих дней, череда которых обычно являлась прологом перед долгими дождями, промозглой сыростью и тоской по ранней весне. Солнце пригревало по-летнему, граф де Кримон шел по двору замка Ангулем, с удовлетворением отмечая, как меняются в лице разомлевшие на солнце гвардейцы, едва только заметив его.
«Лентяи, – думал граф. – Прежний герцог совсем не занимался их дисциплиной». Сам де Кримон уже успел отметиться среди «лентяев», наказав четверых из них. После того,
Осеннее солнышко действовало на него по-особому, и седина в волосах совсем не мешала графу интересоваться госпожой Фрай. Сегодня он поднимался на этажи замка, где она жила с детьми. Генриетта что-то стирала в своей комнате и, стоя в коридоре незамеченный, де Кримон с четверть часа наблюдал за ней, с замиранием сердца примечая, как колышется под блузой тяжелая грудь, как движутся под юбкой литые бедра.
Вспоминая это теперь, де Кримон порядком распалился. Да, он мог получить молодую горожанку, купить девственницу в бедном квартале всего за пару серебряных монет, но это было доступно, а потому неинтересно. А вот жена хваленого Фрая с ее вынужденной вежливостью и плохо скрываемой неприязнью была нужна графу. Да что там нужна, с каждым днем он понимал, что она ему просто необходима!
Под ноги де Кримону попала старая полуслепая сука голинштенской породы. Она считалась королевой всей герцогской псарни, от нее пошло все их безупречное племя охотничьих голинштендеров, но сейчас де Кримон просто пнул ее в брюхо и выругался.
Поджав хвост и жалобно скуля, сука прихрамывая побежала прочь, а де Кримон шумно вздохнул и, повернувшись на каблуках, двинулся к парадному крыльцу замка.
«И пусть попробует отказать, сука…» – твердо пообещал он себе, решительно поднимаясь по ступеням.
Один лестничный пролет, другой, третий… Часовые вытягивались в струнку – этих можно не бояться, они будут молчать. На втором этаже де Кримон уже уловил этот волнующий запах…
«И чем она душится, эта простушка?»
Граф потянул носом: какое-то дешевое мыло, что так любят простолюдины, но как же волнует этот запах. Как же он его волнует!..
Узкий меч в ножнах ударился о стену.
– Кто там?
«Это она! Ее голос!»
Ноздри де Кримона раздулись, здесь, в полутемном коридоре он чувствовал себя затаившимся хищником, предвкушающим трепет добычи.
Генриетта вышла в коридор, держа в руках вязанье.
– Ваша светлость? – удивилась она и, заметив лихорадочный блеск в глазах графа, попятилась.
– Стой, девка!
Он обхватил ее за ягодицы и привлек к себе.
– Да отпустите же, ваша светлость, как вам не совестно…
Генриетта отталкивала графа, стараясь не поднимать шума, ей не хотелось, чтобы выскочившие на шум дети застали ее в столь неприглядной ситуации.
– Пустите, ваше сиятельство, я замужняя женщина, пустите…
– Ни…
Граф сопел носом и лапал Генриетту, а она как могла оборонялась и тревожно оглядывалась на дверь, где занимались с учителями дети.
Потеряв наконец терпение, Генриетта сильно толкнула графа, и он отлетел к противоположной стене, громко зазвенев мечом и шпорами.
– Я возьму тебя сей же час, прямо на полу! – воскликнул де Кримон и снова бросился в атаку. Обхватив Генриетту, он старался повалить ее на пол, но они были в разных весовых категориях.
– Бусов дам… дура! Платье куплю! – обещал граф, делая попытки задрать на Генриетте юбки.
– Я герцогу пожалуюсь, ваше сиятельство…
– Дура… кто же тебе поверит…
Дыхание де Кримона сбивалось от возбуждения, изловчившись, он поднырнул рукой под подол, но в следующее мгновение получил кулаком в ухо и рухнул на пол.
В ухе звенело, а голова будто налилась чугуном.
Граф с трудом поднялся на ноги, потер отбитое ухо и, указывая на Генриетту пальцем, сказал:
– Ты сама ко мне придешь, я тебе устрою, сучка… Хамка! Ты думаешь, дождешься своего мужа? Как же – держи карман шире, оттуда, куда послал его герцог, не возвращаются. С кем ты потом останешься? Кто тебя защитит?
Громко топая и звеня шпорами, граф ушел, а Генриетта прислонилась к стене и заплакала. Не за себя она боялась, а за мужа, ведь и впрямь на этот раз все происходило совсем иначе. И в прежние времена Каспар уходил в долгие походы, но при этом никогда не брали в заложники его семью.
Где он сейчас и что с ним? Жив ли? Или прав этот старый кобель?
Послышался шум, распахнулась дверь, и в коридор выскочила Ева.
– На прогулку, на прогулку! Мама, мы закончили урок и теперь идем гулять за стену!
Вышел Хуберт. Генриетта быстро промокнула глаза рукавом и сказала:
– Ну что же – идемте, только недолго, уже обедать скоро.
– Мама, что с тобой? – спросил сын, заметив, что Генриетта расстроена.
– Ничего, пустяки. – Она виновато улыбнулась. – Взгрустнулось просто.
– Отец обязательно вернется, ведь ты же сама говорила, что он удачливый.
– Удачливый, – согласилась Генриетта.
Из класса появились два старца – учитель математики Бразис и знаток арамейского и гальдийского языков Ортман.
– Добрый день, госпожа Фрай, – поздоровались они и прошли мимо.
– Добрый день… – одними губами произнесла она и старательно улыбнулась Хуберту: пусть думает, что она успокоилась.
Когда Генриетта спустилась во двор, Ева уже выскочила в открытые крепостные ворота и пробежала по мосту. Ей разрешалось играть за рвом на дороге, и Генриетта обычно выходила к ней. Вместе они прогуливались вдоль рва и возвращались в замок, а Хуберт проводил свободное время в конюшне. Ему нравилось ухаживать за лошадьми и учиться их подковывать – он вообще любил обучаться всему незнакомому.