Каспийские легенды и сказки
Шрифт:
Кулак в ярость пришел. Другие моряки, что неподалеку стояли, в этот день хорошо рыбу ловили. А он к какому порядку ни подъедет — одна трава. Водяной сидит себе и улыбку не кажет, только по голубым глазам и можно заметить ее. Блестят они, как лазоревая вода на солнце.
Целый день очищали от травы сети. На другое утро опять беда приключилась. В сети откуда-то мусора разного, камыша, щепы, прута навалило. Кулак за голову ухватился, волосы рвет. Ловцы кругом ловят, деньги большие зарабатывают, а у него и одной рыбешки в сети не запуталось.
— Что за напасть такая? — рассуждает кулак. —
Водяной выпутывает мусор из сетей да приговаривает:
— За несправедливую жизнь тебе наказание.
В третье утро опять на порядки поехали. И опять кулака неудача постигла. Оказалось, сети все в жгут скручены.
Обуяла кулака страшная злоба. Встал он в лодке, вскинул руки кверху и пригрозил:
— Ночами спать не буду, а увижу, кто на порядках балует.
С этой ночи сел на каюту, сидит. С того места, где сети раскинуты, глаз не сводит. Водяной у коренной мачты на люке спит себе и ни о чем не думает. Заря заниматься стала. Хозяин глаз не смыкает, все за порядками следит. Вот проснулся водяной и зачерпнул воды ведром. Умываться не стал а плеснул три пригоршни за борт — и подплыла к нему царь-вобла. Золотая чешуя, ровно солнце, блестит. Глаза алым цветом горят. И говорит царь-вобла:
— По твоему, батюшка, приказу явилась.
Вынул водяной из кармана камень-алмаз и бросил ей. Она ртом поймала, вильнула махалкой, только золотой след мелькнул, и уплыла в глубь моря. Вскоре на том месте, где сети стояли, разыгрался шторм. Волны выше мачт поднимаются. Ветер Соловьем-разбойником свистит. Сетям гибель угрожает.
А вокруг — тишина. Манилки свисли вдоль мачт.
«Что за оказия? — думает кулак. — Кругом тишина, а на моих порядках шторм».
Велел он людям в лодки садиться. К сетям поехали. Не отплыли лодки и пяти саженей, как остановились и — ни с места. Весельщики из сил выбиваются, на руках у них кровяные мозоли вздулись, а лодки на месте стоят. Ровно кто взял да и пришил их ко дну морскому.
— Напрасно стараешься, — говорит водяной кулаку. — Не осилишь. За обиженный народ тебе наказание такое.
И не успел договорить он, всплыли сети, и погнало их в морскую даль. Плывут они, а вокруг них так и бушует море. Пытался кулак за сетями плыть, да не вышло. Лодки и с места не сдвинулись. Погибла, пропала вся сбруя.
Вернулся кулак на стойку чернее тучи черной. Долго лежал на палубе. Как в лихорадке бился. К вечеру встал и приказал домой собираться. Пошли поднимать якоря. Вставили аншпуги в брашпили, налегли на них — не поддаются. Налегли дружнее — опять якоря ни с места. Кликнули всех, взяли все разом, а цепь и на вершок не подалась.
Водяной якорь не поднимает. Стоит у коренной мачты и говорит:
— На лодки надо садиться да к берегу плыть. Добра не будет.
И налетел шторм. Стойки с боку на бок переваливаются. Люди на ногах не держатся. По палубам на четвереньках, вроде котят, ползают. И что за диво? Везде море, как вода в блюдце, спокойное, а около стоек кулака волны громадные — до манилок достают.
Сробел народ. На гибель себя обрек. А водяной стоит около мачты как ни в чем не бывало и твердит одно:
— Садитесь в лодки, пока не поздно, да к берегу
— Как же можно? — отвечают ему работники. — Волны того и гляди стойки опрокинут, а ты нас на лодках посылаешь. Как скорлупу замудруют они, лодки-то.
Не стал он больше говорить. Пошел на корму и стал подводить лодку к борту. И вокруг лодки, как ей пройти, усмирилась вода. Увидели это работники и попрыгали в лодку. Так он и другую, и третью лодки подвел.
А кулак не садится. Обнял мачту, гладит ее и плачет. Жалко ему со стойками расставаться.
— Садись скорее! — кричат ему из лодок.
— Уезжал бы, а то погибели не минуешь, — посоветовал водяной.
Послушался кулак, сел в лодку и отплыли люди. Постоял водяной на стойке, поглядел вслед лодкам, а потом шагнул за борт и скрылся под водой.
И не успела в том месте вода сгладиться, как подкатила огромная волна, подняла все стойки кулака на своей горбине да как бросит их! Так и разбила в щепки.
И утихло море. Не шелохнутся щепки от разбитых посуд.
…Так разорил водяной кулака. Ничего у него не осталось.
Откуда взялись комары
Когда это было, никто сказать не может. Но только и нынче в народе ходят рассказы о том человеке, который превратил Змея-Горыныча в комаров.
Было это так. У берега синего моря жили люди. Рыбу ловили, землю пахали, зверей да птиц били. Тем и жили. Ни бедно, ни богато. Все бы ничего, если бы не донимал Змей-Горыныч. Каждый год с наступлением весны откуда-то из-за моря Змей прилетал в эти края и своим знойным дыханием пожигал траву, разгонял рыбу и похищал девушек.
В одно время к тем приморским людям неизвестно откуда пришел мужичок. Узнав о людском горе, мужичок решил избавить рыбаков от страшного врага. Он знал, что убить Змея не так-то просто: у Змея семь голов, из каждой пасти пламя вылетает. А панцирь Змея никакой меч не пробьет. Убить Горыныча можно было лишь огнем. Мужичок отправился в логово чудовища и нанялся к нему в кузнецы. Обещал он Змею сковать новые мечи и панцирь залатать.
Латал, латал да все случая ждал. Однажды Змей возвратился с охоты злой-презлой. Одно крыло у него было сильно помято. Пришел Змей в кузницу и приказал мужичку сделать крыло лучше прежнего. Кузнец развел огонь в горне пожарче, посадил Горыныча поближе к очагу. Усталый от дальней дороги, тот с жару да с пару разомлел и задремал. Мужик только того и ждал. Недолго думая, он сильным ударом толкнул Змея в жар, а тот вмиг превратился в пепел.
Не стало злого горя народного. Мужики-рыбаки обрадовались гибели Змея. Устроили пир, а пепел Горыныча по ветру развеяли. Разлетелся он по траве, по камышу да кустарнику и стал людей кусать да их кровь сосать. Превратился пепел в комаров-кровопийц, каким был до того и сам Змей-Горыныч.
С тех пор летают Комары да ищут повсюду мужичка, который Горыныча в огонь бросил. Пищат, свистят они, а найти его не могут.
Да и не найдут. Придет время, и с комарами люди справятся.