Кастелян
Шрифт:
Я свалился на пол портального зала Саргаса. Скорость обнулилась, вот только переход почему-то выбросил меня в горизонтальном положении, в полуметре над полированными плитами. Сверху падали совиные перья. Тело отходило от вскользь задевшего меня «Ступефая». С одежды ручьём текла вода. Терпимо. Я жив.
Я со стоном поднялся. Так, расслабляться и отдыхать не время, там под дождём меня лихорадочно разыскивает Хуч. И где-то на лётном поле у меня как раз точка перехода имеется. М-м… переход!
Переход опять прошел нештатно и на этот раз менее удачно. Меня
Рядом, едва ли не на голову свалилось древко злосчастной метлы. Что ж, пусть лучше ссадины, чем падение из туч на камни. Я попытался подняться из холодной грязи. Выстрел боли в руке заставил взвыть.
— Мистер Поттер! — ко мне спешила Хуч. — Что же вы творите!
Профессионально меня осмотрев и прощупав, вынесла вердикт: растяжение запястья — после чего разразилась абсурдными обвинениями.
— Что за тупая выходка! Кто вам разрешал подниматься без команды? Как вы посмели забраться так высоко? Не можете управлять — не беритесь! Ещё и дорогую метлу сломали, — она потрясла поднятой палкой. — Вы хоть понимаете…
Передо мной как живая встала картина подъёма на сумасшедшем лифте; и выворачивающая боль в центре грозы; и бешеная кошка, бьющая боевым заклятием в спину. Где-то внутри лопнула пружина, сдерживающая допустимую дневную нагрузку. Дохнуло Пустотой — очень большим количеством космоса. С тихим визгом холодная лужа под ногами заледенела и покрылась туманом на десяток метров вокруг. Забарабанил и запрыгал горох мелкого града.
Хуч осеклась. А взглянув мне в глаза, отшатнулась. Я этого не замечал.
— Поправьте меня, профессор, если я ошибаюсь, — мёртвым голосом произнёс я. — Исправная бытовая метла не может проворачиваться. Что бы ни делал наездник — вообще никогда. Исправная бытовая метла не может маневрировать с висящим на ней пассажиром. Вообще никогда — только медленно снижаться. И метла «Чистомёт» никогда, вообще никогда не поднимается выше ста пятидесяти ярдов. Даже неисправная. Это её конструкционный потолок. А на занятиях с детьми дополнительно должно выставляться ограничение в десять-двадцать ярдов, в зависимости от опытности группы. В чём я не прав?
Хуч снизила тональность, но ответила твёрдо:
— Всё верно, мистер Поттер. В теории. А на практике мы имеем этот вековой мусор и ежегодное обещание подумать над данным вопросом. Возможно, хоть теперь мётлы заменят на что-то новое, но я уже ни на что не надеюсь.
Она посмотрела на меня.
— Успокойте вашу магию. Мы просто переволновались за вас.
Дробный ледяной перестук утих.
— Если для убеждения Попечительского совета потребуются мои показания — обращайтесь, — сказал я.
— Пойдёмте. Вам нужно попасть в больничное крыло.
В больнице нас встретила бледная Помфри. Помня,
— Только растяжение запястья и ссадины. И возможный «пост-ступефай».
— На кровать, — строго скомандовала медик. — Роланда, можешь не ждать. Меня предупредили, так что это может затянуться. А у тебя там группа под дождём…
— Я всех отправила под крышу. Ладно, ухожу. Замёрзла, как собака.
Я присел на чистую простынь, прямо в грязной мокрой одежде. Замелькали пассы диагностических кастов.
— Мне сказали, что вы упали с большой высоты. Откуда «Ступефай»?
— Наша декан приголубила, — безразлично ответил я. Что за манера — вести долгую диагностику и неспешный опрос, не давая высушить холодеющую одежду?
— Поттер, с вами всё в порядке? — настороженно поинтересовалась Помфри. Я не стал отвечать. А, да пошло оно всё…
— Мне нужна помощь домовика Хогвартса, — произнёс я, прикрыв глаза.
Мгновенно появившаяся Фиби испуганно сложила уши и прикрыла рот ладошкой. Но опомнилась и дисциплинированно спросила:
— Что Фиби может сделать для молодого мага?
— Фиби, если тебе не сложно, высуши и подогрей мою одежду, — попросил я вежливо. — Сам я пока не освоил эти чары.
— Конечно, Фиби несложно.
Одежда мгновенно стала сухой, тёплой, чистой и выглаженной. Помфри дёрнулась — сушка сбила ей какие-то чары. Но я блаженно вздрогнул.
— Спасибо, Фиби, что бы я без тебя делал.
Домовичка счастливо улыбнулась и исчезла. Помфри посмотрела на меня — да, я понимаю, что эпитет «странно» звучит слишком часто, однако это опять было именно так — помедлила и продолжила диагностику.
Делала она её долго. Намного дольше, чем нужно для ссадин и растяжения. Конечно, кого я хочу обмануть — колдомедика спустя двадцать минут после первого судорожного оборота?
— Какая форма? — спросила она просто.
— Сова.
— Регистрировать будете?
— Да.
Собственно, поэтому я особо и не беспокоился, что Помфри меня раскусила. Регистрация в моём случае не вредила: сова, так же как, скажем, дворовая кошка или воробей — распространённые и неотличимые от местных животных формы, не дающие фору в деле моего опознания. А уж тот факт, что сов-сипух в Хогвартсе намного больше, чем кошек или даже воробьёв…
А вот свои преимущества легализация аниформы давала. Я намерен использовать птичий оборот часто и не собираюсь каждый раз скрываться с чужих глаз. Один только иммунитет к лестничным ловушкам или быстрое перемещение по замку чего стоят.
Хотя, кого я обманываю. Полёт, сам по себе, без всякой полезности и выгоды. Даже там, прозябая под грозовым ливнем и едва выбравшись из взбесившегося аттракциона, я это осознал и оценил. Возможность просто летать, куда хочу и когда хочу, не на нелепых мётлах и даже не с куда более продуманным ранцем, а в прекрасно приспособленном для полёта теле… Это вам не кошкой бегать. Этот подарок — как второй Саргас. Ну, или как любимый младший брат Саргаса, по крайней мере.