Каструм Альбум
Шрифт:
Мария стояла не шелохнувшись.
– Да что ж такое! – уже крикнул Хуан и первым вошел во двор. Помедлив, Мария вошла следом и как ни в чём не бывало прошла мимо разговаривающих мужчин.
– Привет, отец, – сказала она, входя в дом.
О чем беседовали ее отец и Хуан, слышно не было, но после разговора у отца залегли глубокие тени на лице. Он еще долго стоял, глядя в одну точку невидящим взором, а затем ушел в кузницу, и до вечера были слышны удары молота о наковальню.
Хуан
Ворота в зал знамен были открыты. За длинным деревянным столом в самом дальнем углу сидел Николас Перес и, судя по всему, «размышлял» над большим кувшином вина. Услышав шаги, он поднял голову и махнул рукой, приглашая Хуана. Дважды звать не пришлось – Хуан любил и уважал своего командира. Высокого роста, широкоплечий, прекрасно образованный, знающий военное дело получше многих – вот что из себя представлял губернатор Аликанте Николас Перес. Мудрый и строгий начальник, верный друг своим подчиненным.
– Голоден?
– Да.
Мэр хлопнул по столу ладонью, и из-за угла выскочил мальчишка-слуга.
– Принеси еды, да побольше.
Мальчишка, кивнув, опрометью бросился на кухню.
Николас налил в бокал вино, протянул его Хуану. Поискав взглядом второй бокал, не нашел и отхлебнул из бутылки. Хуан пригубил вино.
– Лучшее в этом крае. Непревзойденное, – мечтательно закрыл глаза Хуан.
– Аликантино, его узнаю всегда, – подтвердил Николас, внимательно разглядывая лицо своего лучшего воина.
– Да…
– Ты отдохнул? – Николас вывел из задумчивости Хуана.
Он выпрямил спину и четко ответил:
– Выспался.
– Хорошо.
Они еще немного помолчали.
– Арагонский король в двух днях пути от нас, – Хуан решил первым начать разговор о том, что беспокоило сейчас всех.
– Я знаю, – угрюмо ответил губернатор и добавил: – Ключи от города я им не отдам.
– Что слышно из Кастильи? – спросил Хуан.
– Оба гонца пропали. На дорогах сплошь засады. Мы временно предоставлены сами себе.
– Мой господин, мы будем стоять насмерть.
– Не надо громких слов. Что делать с мирным населением? У Хайме II дисциплинированные ребята и велики числом, но ума с ладошку. Я уже имел с ними дело. Они сожгут дома при подходе к крепости и убьют большую часть простых жителей. Если займут город, то постараются заселить оставшиеся дома своими людьми, которых пригонят издалека.
– Но тогда выходит, что…
– Говори, что замялся?
– Дочь кузнеца была права… Она ввалилась сегодня утром к Хакиму, требовала взять женщин в крепость.
– И что могут сделать женщины?
– Ну, вроде они хотели из своих волос сделать бороды и стоять на крепостной стене, как
– Интересно… Я слышал о таком, в Хавее лет пять назад подобное сработало.
– И что? Они же погибнут.
– Они могут в итоге сдаться, а оставшись в своих домах, точно погибнут.
– Черт!
Хуана обуял гнев. В этот момент мальчик-слуга, сгибаясь под тяжестью корзины с провизией, вошел в зал.
Искоса поглядывая на взрослых, он выложил на стол большое блюдо, а затем на него хумус, мясо, запеченное на углях, но уже остывшее, кусок свежего овечьего сыра, томаты, краюху хлеба.
Легким кивком Николас выпроводил мальчишку. Хуан достал из-за пояса нож и принялся за еду.
– Ешь, созывай воинов, идите с рассветом в дома. Жители должны взять запас еды и воды, кто сколько сможет, и до заката следующего дня прибыть в крепость. Далее я прикажу поднять мост. На этом всё. Мы готовимся к осаде, может, к быстрому поражению, или произойдет чудо и Хайме вспомнит, что забыл закрыть дверь своего замка в Арагоне и вернется домой.
Николас посмотрел на Хуана тяжелым взглядом и продолжил:
– Пообещай мне. Дай слово, поклянись самым дорогим.
Хуан кивнул в ответ. Николас приблизил свое лицо так близко к лицу Хуана, что было слышно, как стучит сердце мэра.
– Поклянись!
– Да. Я клянусь.
– Не стоит заканчивать свой путь трагично. Если всё сложится против нас, а, скорее всего, так и будет, присягните новому королю. Не жертвуйте мирным населением и городом. Я не смогу этого сделать. Моя жизнь принадлежит не мне. Будучи мэром, защитником города, я выполняю приказ, данный короне Кастильи де ла Манча. Если отступлю, то всё равно заслужу смерть. Грядет последняя битва, и я к ней готов. Но одного не знает Арагон: защищать свой город я буду и после смерти.
Гнетущая тишина повисла над столом. Хуан лишь ответил:
– Клянусь.
Тяжело вздохнув, он продолжил трапезу.
Их песенка спета. Солдат вместе с командным составом в замке было не более двухсот человек. Жителей вместе с младенцами и стариками – около полутора тысяч, не больше. Против двадцатитысячной армии Хайме II им не выстоять, если не придет подмога с юга. Понятно, что уже не осталось ни одного почтового голубя – их всех разослали в замки союзников. Но кто откликнется – полная неизвестность…
Так думал Хуан, так думал и Хаким, понимая, что в этот раз стоит перед выбором: вмешаться или нет. Конечно, он уже обыскал все, что можно, но не смог найти дьявольскую вещицу, из-за которой теперь застыл во времени, застыл в пространстве, и даже окружающие не замечают, что он всегда жил, живет и, скорее всего, будет жить на этом месте. Бойся своих желаний, ибо они осуществятся.
Жители плавным потоком потянулись по дороге, ведущей в замок. Оставляя дома, уводили детей и скотину. Телеги бросали прямо под стенами. Город готовился к вторжению.