Ката - дочь конунга
Шрифт:
Маша увидела на полу в углу свою сумку, встала, взяла ее, пошарилась, достала аппарат. Да, само собой разряжен.
— Дай зарядку, а? — попросила она, — хотя… не надо, сейчас домой пойду, там заряжу.
— Маха, — напомнил Серега, — ты где шлялась, русская красавица? И почему до сих пор в сарафане? Уже неделя прошла!
— Серый, ты не поверишь, — устало повторила Маша, — но я была в прошлом.
— В чем?! — Серега непонимающе наморщил лоб.
— В прошлом, — терпеливо повторила Маша.
— В прошлом чего?! — снова спросил парень.
— Нашей страны, — ответила Маша.
— Ты прикалываешься что ли? — Серега пытался уловить настроение
— Если бы, — Маша посмотрела в удивленные глаза Сереги, — я совершенно серьезно тебе говорю, что была в древнем Новгороде, видела княгиню Ирину, жену Ярослава Мудрого, маленькую Анну Ярославну, которая станет королевой Франции и познакомилась с Катой, дочерью конунга Олафа.
Выражение лица приятеля было настолько комичным, что Маша первый раз за этот день улыбнулась.
— Демидов — наркоман, — наконец промолвил Серега, — я тебя предупреждал, не связывайся с ним!
— Серый! — прикрикнула Маша, — я не нюхала, не кололась и не пила! Я даже не курила все это время! Я серьезно тебе говорю! Там, в парке, есть временная дыра! И я в нее прошла! Я целую неделю прожила во дворце! Видела такое, что тебе и не снилось, гребаный ты реконструктор! Смотри!
Она протянула вперед руки, подсунув другу идентичные кольца.
— Это чего? — с опаской спросил Серега.
— Эти, — пошевелила Маша пальцами левой руки, — бутафорская дешевка. А эти — указала она на правую руку, — настоящие. Это подарок.
— От кого? — спросил Серега.
— От подруги и самого лучшего в мире мужчины, которого я больше никогда не увижу.
27
Маша слушала, как чирикают воробьи. Город еще спал, и шум автомобилей не заглушал звуков природы. Оказывается, здесь тоже поют птицы, только она никогда не прислушивалась к этому. А еще, на рассвете какой-то особенно чистый воздух. Маша стояла в ночной рубашке у распахнутого окна и вдыхала прохладу. Скоро воздух прогреется, наполнится смогом выхлопных газов и прохладная свежесть исчезнет.
Она вернулась в постель, вынула из-под подушки телефон. Половина пятого утра. Где-то сейчас начинали кукарекать голосистые петухи. Маша взглянула на руку. Она так и носила те кольца, хотя они были слишком громоздкими, чтобы походить на девичью бижутерию. Кольца из коллекции костюмерши пришлось вернуть, и когда она отдавала их вместе с нарядом, в душе как-будто что-то оборвалось, словно это был последний шаг, не сделанный назад. Костюмерша придирчиво осмотрела сарафан, который Маша тщательно выстирала вручную, боясь засовывать расшитое платье в стиральную машину, не нашла изъяна и, все же, нахмурившись для порядка, отчитала Машу за то, что она не сдала реквизит сразу.
— Надо бы взять с вас оплату за аренду, — проворчала она, — этот костюм один из самых дорогих!
Маша ничего не ответила, расписалась в толстой тетради и ушла. Каникулы официально начались, но заняться было нечем. Пару раз звонили знакомые, звали на шашлыки в загородный дом, и купаться на городское водохранилище, но Маша оба раза отказалась. Шашлыки предполагали много алкоголя и непременное деление по парам, а она не нуждалась ни в том, ни в другом. А водохранилище хоть и пользовалось спросом у жителей города, но, все же, было просто большой теплой лужей, Маше там не нравилось. Единственной отдушиной в беспросветной тоске был Серега, который никак не мог оставить ее в покое. Серега поверил в рассказ сразу и безоговорочно. Маша сначала подозрительно присматривалась к другу, пытаясь рассмотреть в его лице тень насмешки, но не увидела ничего,
В дверь позвонили, Маша оставила тарелку и пошла посмотреть, кто пришел. Серега вошел с улыбкой, протянул ей тарелку, накрытую кухонным полотенцем.
— На, мать передала.
Маша приподняла полотенце — под ним лежал кусок рыбного пирога.
— Передай тете Свете спасибо, — сказала Маша.
Серега кивнул. Они прошли на кухню, Серега налил себе кружку чая, он был частым гостем, и за нам не нужно было ухаживать. Маша предложила ему каши, но приятель отказался.
— Худеешь что ли? — спросил он, подозрительно глядя на содержимое тарелки.
— Неа, — пробормотала Маша, пережевывая гречку, — вкусно!
— Ну да, — с сомнением покивал Серега, — ты еще молочный суп с пенками свари.
Они вместе ходили в детский сад, и воспоминания о еде были одинаковыми.
А потом она ему все рассказала. С самого начала, как пошла в тень леса, подальше от туристических троп, посидеть в тишине и покурить, как потерялась, а потом встретила девчонку, которая увела ее в древнерусский город и назвалась Катой. Как провела ночь в темной подклети, еле выбралась оттуда, сбежала, и вернулась уже по своей воле. Серега слушал, как завороженный, забывая моргать. Маша не стала пересказывать подробности, касающиеся только ее, но приятель и сам догадался, что без романтической истории не обошлось. Когда она закончила, он долго думал, а потом вдруг спросил:
— А как ты их понимала?
— В каком смысле? — удивилась Маша.
— Ну, когда они с тобой говорили, ты все понимала?
— Да, — это был странный вопрос, — а почему я не должна была понять?
— Ну-у, — Серега почесал затылок, — наверное потому, что тогда говорили по-другому.
— По какому — другому?! — Маша показалось, что он придирается, — нормально они говорили, как мы с тобой. Ну, разве что, с каким-то будто напевом.
— Ну вот гляди, — Серега что-то потыкал в своем телефоне, потом протянул Маше, — на, прочти!
Маша посмотрела в экран гаджета, на котором светился кусок древнерусского текста. Сначала витиеватая письменность казалась ей совершенно непонятной, но потом, буквы начали выстраиваться в правильные ряды, выравниваться и принимать вполне читаемый вид. Маша взяла в руки телефон и начала читать:
— От Гостяты к Василю. Что дал мне отец и родичи дали впридачу, то за ним. А теперь, женясь на новой Жене, мне он не дает ничего. Ударив по рукам, он меня прогнал, а другую взял в жены. Приезжай, сделай милость.